Крошка-месть (сборник)

Алешина Светлана

— Зайдешь? — поинтересовалась я у Пенса.

Он кивнул.

Мы поднялись по лестнице, я открыла дверь.

— Саша?

На пороге кухни стояла мама.

— Привет, — бросила я, стаскивая кроссовки. Единственная обувь, в которой Саша чувствует себя человеком. Интересно, когда я состарюсь, я продолжу таскаться по миру в джинсах и кроссовках?

— Добрый вечер, Галина Михайловна, — выговорил Пенс, глядя на мою мать с обожанием.

— Привет, Сереженька, — ласково ответила ему мама.

Господи,

и как я еще не скончалась от ревности?

Мы протопали прямиком на кухню, и мама постаралась обрушить в наши желудки целую кучу разных вкусностей.

— Ма, я собралась худеть! — взмолилась я. — Эх, нет на тебя нашей Дарьи!

— Ну и слава богу, что нет, — легкомысленно заявила мамочка. — Мне и тебя хватает. Кстати, если ты весь день ничего не ешь и при этом не похудела, значит, ты не сможешь похудеть вообще!

Обезоруживающая логика!

— А я, между прочим, нормально питаюсь, — проворчала я. — Сегодня вот была в кафе…

Черт, лучше бы я не вспоминала! Сразу выстроилась логическая цепочка воспоминаний, ведущая прямиком к мадам Дынде.

Интересно, что-то она сейчас поделывает? Выглядела она всерьез напуганной, что для такой самоуверенной дамы весьма странно… Испугаться какого-то дяденьку в светлом плаще?

— Саша, ты у нас где?

Голос мамы прорвался сквозь мои мысли.

— Вроде как здесь, — вздохнула я.

— А мне кажется, ты все еще торчишь на работе, — усмехнулась мама. — Ужасно глупо с твоей стороны. Ты прямо японка какая-то!

— Почему японка? — удивилась я.

— Потому что японцы горят на работе. Так и ты — сгоришь и не заметишь.

— Может, и сгорю, — рассмеялась я. — Ладно, ма, я приняла критику. Я вернулась в уютный домашний мир и пью чай. Вместе с вами.

В чем-то мама права. Моя голова работает постоянно. Даже тогда, когда от нее этого не требуют.

Может быть, поэтому некоторые вещи предстают передо мной в преувеличенном, гипертрофированном виде? Скажем, история той же Тамары Дынды.

Ну, нет! Не дам госпоже Дынде снова завладеть моими мыслями!

В конце концов, даже японцы имеют право на отдых!

* * *

Каллистратов поигрывал брелочком и смотрел на Нину. Вот чем хороши такие девочки, думал Каллистратов, так это наивным восторгом по поводу, например, этой дешевой забегаловки, которая кажется ей самым крутым ночным рестораном…

— Ты так загадочно улыбаешься, — сказала девушка.

Ну, да. Загадочно…

— Тебе это не нравится?

Каллистратов вложил в этот вопрос столько тайных знаков, что любая куда более искушенная девица не смогла бы остаться равнодушной к его голосу. Нина зарделась и опустила глаза.

— Отчего же, — пробормотала она. — Ты мне… очень нравишься!

И тут же сама испугалась признания, забавляя

Каллистратова.

— Ах, деточка моя, я бы мог сказать тебе, как я… Но нет!

Чего-чего, а изображать «пламенные чувства» Каллистратов умел.

Он замолчал, и его глаза покрылись туманом печали. Начиналось самое приятное — момент игры. Каллистратов получал от этого куда больше наслаждения, чем от остального. Конечно, за все приходится платить, но зачем сейчас об этом думать?

Перед ним наивная девушка, прямо сошедшая с «романтических» страниц, глаза ее направлены на Каллистратова, и бог ты мой, как она смотрит! Конечно, грустно, что чаще всего именно ему выпадает сомнительная честь уводить наивных девиц из мира грез в мир реальности, но кому какая участь уготована, не так ли?

Это будет не скоро. Сейчас они сидят в кафе, и ее рука мирно покоится в его. Он подносит ее ручку к губам.

— Ты не договорил, — тихо напоминает она.

Он молчит.

Не потому, что не хочет продолжать, а потому, что забыл, о чем начинал говорить. Отвлекся. Слишком погрузился в свои мысли.

Опасность быть разоблаченным не слишком его беспокоила — он выкрутится, и все-таки ситуация перестала выглядеть забавной.

— Не хочешь — не надо, — неожиданно пришла ему на помощь сама Ниночка. — К тому же ты прав. Наверное, говорить о чувствах еще рано, да?

Ну, конечно! Он выдохнул с облегчением. Они говорили о чувствах! О чем еще можно было говорить?

— Ни-ноч-ка… Ах, как же ты права! Ты меня совершенно не знаешь…

— Напротив, — серьезно возразила девушка. — Я очень хорошо тебя знаю. Мне о тебе все рассказали…

В душе замерцал огонек тревоги. «Осторожно, опасность!» Ну, конечно, подруги по «маленьким лебедям» уже вволю насплетничались…

— Нина, — начал он тихо. — Я…

Она приложила пальчик к его губам.

— Влад, неужели ты думаешь, я способна поверить сплетням? — прошептала она. — Они могут говорить все, что им заблагорассудится, это никак не повлияет на мои чувства к тебе!

Что-то странное шевельнулось в самой глубине его души.

Он боялся посмотреть в ее глаза, чтобы… Ну, да. Чтобы не стать слабым под действием этой чистоты. Чтобы горькая правда не победила его…

«Что я делаю? — родился в его сознании вопрос, настолько странный для него, что он даже не прогнал его, застыв от удивления. — Что я делаю и зачем я это делаю?»

— Нина, — хрипло сказал он. — Пойдем. Я провожу тебя до дома…

— Почему? — округлила она глаза. — Впрочем, если ты так хочешь…

— Я не хочу, но… Так надо.

Он поднялся и теперь смотрел в окно, ожидая ее.

Что со мной происходит? Все идет ведь именно так, как должно идти…

Его мысли отказывались ему подчиняться.