Крошка-месть
Шрифт:
Спрятаться в родной грязи?
Он усмехнулся.
Да, именно так.
— Что с тобой? — продолжала Нина.
— Все в порядке.
Он поймал маленькую ручку и прижался к ней губами.
Она не отнимала руку. Она наблюдала за ним с детским простодушием и кокетством маленькой девочки.
Господи, да что это со мной? — подумал Каллистратов. — Я скоро буду бояться собственной тени…
Но справиться с собой он не мог. Когда они поднимались по ступенькам и старая дверь со скрипом открылась, он
Обернувшись, он вздрогнул.
Ему показалось, он снова видит силуэт того человека из кафе.
Каллистратов боялся отнюдь не собственной тени.
«Впрочем, — усмехнулся он, — ведь это тень тоже моя. Поскольку наши грехи не уходят в прошлое, как покорные овечки. Нет, иногда они воплощаются в зыбкие силуэты, и как бы мы ни старались себя переубедить, это все-таки наши тени. Эта тень тоже моя…»
Тень из его прошлого…
Глава 3
От Крашинского у меня ужасно разболелась голова.
Бывают же такие люди — даже говорят на одной ноте! Полнейший зануда…
Как только за ним закрылась дверь, я с облегчением выдохнула:
— Свобода!
Дашка посмотрела на меня с сочувствием и достала пакетик с растворимой геркулесовой кашкой.
— Есть хочешь? — поинтересовалась она.
Есть я хотела, но не ее кашку. Поэтому я честно попыталась изобразить на своем лице глубокую симпатию к полезному продукту и помотала головой в знак отрицания.
Кажется, отвращение все-таки мелькнуло на моей физиономии, потому что Дашка немного обиженно пробормотала:
— Как знаешь…
Она развела эту отвратительную гадость кипятком и стала ждать.
Дверь хлопнула.
— Явились, — вздохнула Дашка.
На пороге действительно стояли Ларчик и Лиза, и выглядели они жутко уставшими.
— Как Покровск? — поинтересовалась я.
— Ужасно, — призналась Лиза. — Мы ничего там интересного не обнаружили. Наши халявные баксы, кажется, не получились.
— А я вообще не понимаю, почему ты решила, что этот тип должен находиться именно в Покровске, — проворчал Лариков.
— Я просто видела, как он садился в автобус. И билет он взял, между прочим, до конечной остановки. То есть до центра Покровска.
— Значит, надо было ехать туда вместе с ним.
— Ночью? — вытаращилась гневно Лиза. — Время, между прочим, было двенадцать ночи!
Он ничего ей на это не сказал, только презрительно фыркнул.
Ага, наша парочка начинает ругаться, отметила я про себя. Надо же, а я думала, пасторальная идиллия продлится на века!
Они теперь зловеще молчали, и находиться с ними в одной комнате было еще хуже, чем с занудливым Крашинским.
— «Не стой на пути у высоких чувств», — пропела я. — Может, объясните, что за тип вас так безумно интересовал?
— Да чего теперь о нем
Лиза вскочила.
— Все! — заявила она. — Я тут больше не работаю! Ты так меня достал, Лариков, что я даже не могу подобрать слов, как ты мне опротивел!
Она заметалась по комнате, собирая свои мелкие вещички. При этом она попыталась похитить мою любимую зажигалку, но я ухватилась за драгоценность рукой.
— Это мое, — сообщила я.
— Господи, мало того, что они тут зануды, они еще и жадные, — пожаловалась Лиза потолку, явно спутав его с небесами.
— Да бери на здоровье, — устыдилась я своей жадности. — Я спичками попользуюсь…
Лиза уже принципиально не пожелала брать мою зажигалку и, чиркнув спичкой, нервно закурила.
— Здесь не курят, — не унимался Лариков.
Вот идиот! Естественно, после этого заявления на примирение надеяться было нельзя.
Лиза круто развернулась и, ни слова не сказав, вылетела из комнаты.
— Ларчик, что это с тобой? — поинтересовалась я. — Захотелось одиночества и свободы?
— Да, захотелось, — отрезал мой босс, давая понять, что не намерен обсуждать свои личные проблемы с подчиненными.
Я пожала плечами.
В конце концов, разговаривать с разъяренным влюбленным так же опасно, как засовывать голову в пасть голодного и недрессированного льва. Подожду-ка я лучших времен. Должны же они когда-нибудь помириться!
— Тамарочка! Добрый вечер, красавица вы моя! А вы все хорошеете!
Тамара встретила неожиданного гостя с некоторой настороженностью.
Прохорова она не видела уже давно. Почти… Ну, да. С того самого времени.
— Добрый вечер, Леонид Витальевич, — изящно наклонила она голову в знак приветствия, не переставая наблюдать за его лицом.
Что его могло сюда привести? Вряд ли дружеские воспоминания… Уж чего-чего, а дружбы между ними не было! Год назад последний раз он стоял, склонив голову, перед гробом Василия, и в его глазах сверкали умело вызванные слезы. Вряд ли так уж он переживал Васькину гибель, скорее был напуган.
Потому что после того пропал, как ветром его сдуло. И ни разу больше не появлялся.
Что ж, хотелось спросить ей, опасность миновала?
Он был ей всегда неприятен, а теперь к антипатии примешалось еще чувство опасности — что могло его сюда привести?
Они сидели в креслах с высокими спинками, а перед ними, на изящном столике с гнутыми ножками, стояли чашечки с кофе, тарелка с картиной-пасторалью, на которой были красиво разложены изящные бутербродики-канапе, и фужеры из тонкого стекла, до половины наполненные золотистой жидкостью.