Кроссовер масок

Карпо Катти

— Я не обязана ее в чем-либо убеждать. — Аркаша сама удивилась тому, насколько холодно это прозвучало.

— Хороший подход, — одобрила ведьмочка. — Но родинки свои ты все-таки береги.

Час от часу не легче. Аркаша потянулась закрыть дверь за Брунгильдой, но та внезапно помешала ей, втиснувшись обратно в проем.

— Я тут разговор один слышала, вернее, монолог. — Аркаша на призывный жест послушно опустила голову, подставляя ухо, и Брунгильда зашептала: — Александр сам с собой разговаривал. Бормотал, что Грегори вернется обратно в Мимозу. И, возможно, это случится еще до

начала чарбольного турнира.

— Быть не может.

— За что купила, за то и продаю.

— Почему ты мне это рассказываешь? Александр ведь твой староста.

— Есть такое. — Девушка задумалась. — Но думаю, нечестно лишать Сириус возможности бороться за своего старосту.

— Спасибо... наверное.

— К тому же ты посвятила меня в парочку своих тайн. Нечестно, чтобы только у меня одной голова болела от всяких сохраняемых секретов.

В ответ Аркаша лишь хмыкнула. Вот это больше подходило Брунгильде.

«Странно. Что за причина может побудить Грегори вернуться в Мимозу?»

Отчего-то новость о том, что Сириус может потерять лучшего на свете старосту, взволновала Аркашу куда больше, чем все угрозы Ваниль вместе взятые. К тому же о чем ей вообще волноваться? У нее ведь и правда нет видов на Момо. Ведь так?

— Теньковская, тебя что больше устроит: фанфары или ковровая дорожка? — мягко поинтересовался тренер Лэйкин.

— Наверное, зависит от обстановки и причины использования того или другого, — настороженно отозвалась Аркаша.

— Значит, тебе все-таки особое приглашение требуется? Хорош лясы точить! Хвост в зубы, лапы в уши и марш на площадку!

Запинаясь, Аркаша поспешила к остальным. Втиснувшись между Роксаном и Луми (Снежный мальчик снова ушел в себя. По отстраненному выражению совершенно нельзя было понять, о чем он думает), девушка сосредоточилась на Лэйкине. Тренер прохаживался перед ребятами, как низкорослый генеральчик перед своими бравыми солдатами. Внезапно он остановился и, прижав маленькие кулачки к щекам, умилился:

— Ути моя прелесть, у меня теперь полный командный набор.

— У тренера очень запоздалая реакция, — процедил сквозь зубы Роксан.

— Зато настроение улучшилось, — еле слышно откликнулся Грегори.

Порывшись в карманах, тренер извлек часы размером с ладонь. Подцепив пальцами тонкую цепочку, он позволил часам соскользнуть. Те закачались из стороны в сторону.

— Начнем с разминки. Бег на время. Озарение, подъем!

— Озарение? — Лицо Аркаши вытянулось.

— Это имя часов, — пояснил Грегори.

На циферблате часов что-то шевельнулось. Два кружочка— глазика, окруженные ворохом ресничек, с интересом уставились на ребят. Чуть ниже посеребренного центра, к которому крепились стрелки, и который можно было воспринимать и как нос живых часов, образовалось отверстие с двумя ровными рядами ослепительно белых зубов. А еще у Озарения были брови — две линии из толстых оплетенных между собой черных нитей. Оно периодически игриво шевелило ими.

— Семь минут. — Лэйкин встряхнул часы. — Но стрелка Озарения может и не остановиться после семи минут, если вы будете лениться. Не халтурьте, и тогда разминка не превратится для вас в ад.

— Вам придется хорошенько

взбудоражить меня, чтобы моя стрелка встала, — томно сообщили часы, поигрывая плетенными бровями.

— У Озарения интонации педофила, — задумчиво сообщил Роксан.

— Откуда ты знаешь? — Аркашу тоже смутили бархатистая тональность голоса Озарения и пронзительный немигающий взгляд из-под пушистых ресниц — от них тянуло завуалированной непристойностью. Однако таких, как у Роксана, ассоциаций у нее не возникло.

— Когда я был маленьким котенком, любил забегать в большие города. Города магов, конечно же. Там все было такое яркое и блестящее, не то что у нас в лесах. В мое самое первое путешествие в город я повелся на красочные дары, которые предложили мне горожане. К слову, я сейчас весьма привлекательный, но ребенком был сущей прелестью, которую все так и жаждали потискать. Так вот, эти горожане заманили меня в темную подворотню. — Роксан рассказывал свою историю будничным тоном. Ничего не выдавало его волнения или страха из-за пережитого. — Прижали меня к стене и начали ощупывать мою попу, шепча мне прямо в ушки, что ищут мой миленький маленький хвостик. Хотя ведь общеизвестно, что у диких котов нет хвостов. И у тех гадов были те же интонации, что и у часов тренера.

— Кошмар. — Аркаша прижала ладони к губам. Странно, но рассказ, похоже, ужаснул только ее одну. Остальные слушатели оставались безмятежными.

— Почему ты побледнела, Зефиринка? — удивился Роксан.

— Но ведь тебя... тебя в детстве... эти гады...

— Сопли подбери, Шмакодявка, — грубо вмешался Момо. — Он же дикий кот. На самом деле дикие коты еще те звери — даже в детстве. Неужели ты думаешь, что эти отбросы остались целыми после того, как позволили себе тронуть его?

— Ага, они еле ноги от меня унесли, — с довольным видом подтвердил Роксан.

— О, тогда ладно.

— Волнуешься за меня? — Глаза юноши маниакально засветились.

— Конечно.

— Я тоже тебя люблю!

В попытке увернуться от крепких объятий дикого кота Аркаша отшатнулась, налетев спиной на Луми. Роксан взвыл, но не от огорчения. Безжалостная рука сграбастала в охапку его кошачьи уши, зацепив вместе с ними и золотистую шевелюру, тем самым обездвижив беднягу на пару секунд.

— Тренер уже подал сигнал к началу тренировки, глупоух, — вкрадчиво произнес Момо, похлопывая свободной рукой по щеке сморщившегося от боли Роксана. — Если из-за тебя нам организуют какие-нибудь новые мерзкие штрафы за отлынивание, я поджарю тебе то место, где отсутствует предполагаемый маленький миленький хвостик.

— Злой ты, — заныл Роксан, бросаясь бежать по залу.

К счастью, Аркаше не пришлось спешно придумывать, как вести себя рядом с Момо. Он даже не посмотрел в ее сторону.

«Правильно. Нужно делать вид, что ничего не было, — рассудила Аркаша, присоединяясь к пробежке. — Изображать овощ и ссылаться на частичную потерю памяти».

Разминка прошла относительно спокойно. Лишних минут им Озарение милостиво не добавило, да и тренер, похоже, изначально не планировал лютовать.

— Ограничимся этим. Уверен, вы уже неплохо размяли свои хлипкие конечности на паре Немезийского.