Крот истории
Шрифт:
Я цыкнул на нее, вернулся к себе, лег спать. Как Наполеон, кажется в битве при Маренго, под грохот орудий! Ночь-то я почти не спал… Маленький человечек, надо же! Генриетте рассказать, вот дура!..
Открыл глаза — три часа! Вниз! Курьерши на обычном месте, на диванчике, нет. Я — в столовую. Тоже нет. В библиотеку. Нет. Генриетта-библиотекарша (старая ведьма, я ведь ее не спрашивал!) говорит:
— Ее еще нет, звонила, что задерживается… Неужели курьерша уже рассказала ей?! Через час вышел
снова. Нигде нет. Генриетта — верх любезности:
— Нет, ее еще нет…
Я ведь опять ее не спрашивал! Что они, в самом деле, сговорились что ль все?!
Высиживаю еще час… Опять все то же… Еще час. Опять. Еще. Опять… Так до вечера… Генриетта — уже в холле у телевизора, около десяти:
— Видимо, сегодня не вернется. Осталась в городе…
Хорошо, что рядом никого не было!.. Попросил у нее что-нибудь почитать. Принесла глупейшую книжонку для школьников из жизни военных моряков. Полночи читал, глазами водил, в чем там соль, абсолютно не помню… Романтика моря!..
Да, совсем забыл! В этот день, выйдя в который уже не помню раз, наблюдал с половины лестницы, перегнувшись через перила, как в гостиной татарин и библиотекарша приветствовали друг друга — объятия, поцелуи, радостные крики, словно старые друзья, не видевшиеся лет по
17 апреля
Зам(арков). Шторм. Всеведение. Дождь
Иду после завтрака через холл, курьерша сидит на диванчике с учебником английского…
— Ты где была?! Передала?!
— Передала, передала. Ой, только Вольдемара Вольдема-ровича не было дома, я его сыну передала, Тимуру Вольде-маровичу.
— Сыну?! Тимуру Вольдемаровичу?! Ты что, я сказал тебе: в собственные руки!!! Ты что, человеческого языка не понимаешь?!
— Вы не говорили!
— Говорил! Три раза повторил! В собственные руки!..
— Не говорили! Да ну вас! Ничего больше не буду вам делать! Ой, вон ваш Замарков идет! Сделайте вид, будто вы случайно мимо шли и слово английское мне объяснили!.. Бутылки я вам к вечеру занесу. — (Громко): — Спасибо, спасибо, Вадим Николаевич… Ай эм спендинг май вакейшн нот фар фром Москоу…
Я иду навстречу Замаркову, маленькому человечку с оловянными глазками. Что это у него с рукой, держит как-то странно? Ах да, у него в прошлом году был инсульт, ручка отнималась! Так, значит, это был он?!.. Нет, тот, пожалуй, субтильнее, этот поплотнее, животик, щечки… Нет, не он… Хотя в темноте можно и ошибиться… Поздоровались… Что-что?!
Это он — мне, официальным тоном:
— Попрошу вас задержаться на минуту, Вадим Николаевич. Весьма сожалею, но вынужден вас предупредить о необходимости строжайшего соблюдения установленных правил внутреннего распорядка… Нам с вами поручена ответственнейшая работа и вчерашний случай я считаю недопустимым. На первый раз ограничиваюсь устным взысканием и не требую от вас письменного объяснения, хотя довожу до вашего сведения, что в следующий раз вынужден буду подать руководству рапорт об имевшем место факте нарушения. Не делаю этого сейчас лишь из-за хорошего отношения к вам. Не ожидал я этого от вас, говорю по-товарищески. Не ожидал. Впредь распитие спиртных напитков запрещаю… Принесите мне сейчас же обе бутылки, мы с вами вместе выльем их в раковину и будем считать инцидент исчерпанным.
Я знал, что он идиот, но не думал, что до такой степени. Не сказал ему ни слова и пошел прочь… Стало быть, курьерша все-таки с ними! И я — как мальчишка! На черта мне понадобилось ее испытывать?!.. Что же однако теперь делать?! Этот болван пребывает в состоянии административного восторга и может нагадить мне немало…
Подымаюсь на второй этаж. Татарин приоткрыл дверь своей комнаты, ждет на пороге, манит пальцем. Я послушно сворачиваю, мне все равно, единственный для меня способ — принять их игру, прикинуться, что я ее принял…
Татарин, совсем ласково:
— Что же ты поторопился, юноша, я ж говорил, что тебе шиснадсать… А защем вино просил? Хотел меня угостить? Молодес, однако, сеню намерение… Только зачем коньяк? Я коньяк не пью, голова болит… Виски хочешь? Благородный, английский… Какой запах!.. Лондон… Кончим работа, поедем в Лондон, в Гайд-парк, сядем на лавочка и… Ты пей, пей… Молодес… Слушай, есть новость… Симур ходил вчера к папаши… Знаешь?! Ну да, знаешь, знаешь… А зачем ходил, знаешь?.. Согласия просил. Для отъезда согласие отес нужно, в ОВИР справка дать, иначе заявление, бумаги не примут… Скандал был! Отес ногами топал, нож-наваха схватил. Зарезать хотел, потом себя зарезать, руку себе поранил, пиджак разрезал! Кричал! «Убью! В тюрьма сгною! Из-под земли достану! У меня рука длинный! От меня не уйдешь!» Симур клялся: «Буду жить тихо, мемуары не издаю, в Америка не поеду, буду в Испании жить, пьесы писать!»… Отес лекарство пил, неотложка вызывали… Отес отказался. Наотрес отказался… Слушай, Симур ему твоя записка не отдал! Понял, что ты ему палка в колес хочешь ставить… Кричал: «Не отпустите, диссизенс стану! Все равно с работа уволят! Пресс-конференсия давать буду! В Самиздат напишу! Демонстрасия перед Верховный Совет устрою! Хуже будет!.. И скажи Кольцову, пусть не надеется, не видать ему S=F как своих ушей!» Убежал, прибежал к себе на Сретенка, вызвал Мария, — ты ее не знаешь? — а у ее бывшего мужа такая же история была: он в Израиль собрался, а партийные родители новой жены, тесть с тещей, ее с ним сначала не отпускали, потом видят, дочь уперлась, и ничего, примирились, мать ей даже шуба норковая перед отъездом купила… А Мария эта сама за Симур замуж хотела, он не хотел, теперь она не хочет, он хочет. Она его и подбивала уехать, теперь не хочет. А у нее, кажется, уже другой наклюнулся за это время, любит и жениться предлагает… Она колеблется, а он (Симур) говорит: «Я на все согласен, только уедем!»… Из-за девки вот до чего щеловек дошел… Обрати внимание, деликатно говорю… Что думаешь делать, а?..
Я уже не спрашивал, откуда ему все известно. Хотя бы часть цепочки я все равно уже вытянул: курьерша исповедалась библиотекарше, эта — передала татарину… Я сказал только:
— Вы же обещали помочь! Татарин изобразил, что обиделся:
— Я не помогаю тебе, нет?
— Чем же?!
— А информасия — не помощь, нет?! Кто тебе информа-сия о Паутов давал? Кто тебе про корабль открыл? Паутов нервничал, а? Ты мне ничего не рассказал. Почему? Я к тебе всей душой…
— Помилуйте, я вам сразу же рассказал, что он нервничал… Правда, не понимаю, почему? То есть, почему нервничал…
— Не понимаешь?! Дедуксия нет. Логика не любишь… Но ты врешь однако, юноша! Зачем тогда книжка из военно-морской жизни брал?! А?! Дедуксия! Старого Мохамед-ог-лы обмануть хочешь?! Нехорошо, нехорошо!..
Я валялся у себя в номере на постели одетым и листал последние ТАСС'ы… Европа… Африка… Да, вот! Значит — правда! Корреспондент агентства «Рейтер» сообщает из республики S=F о восстании на военном… — здесь он почему-то назван «корветом»… Есть сейчас корветы или нет, какие к черту корветы?! Восстание вспыхнуло в полночь… Перестрелка на борту, двое раненых… Снялся с якоря… ушел в неизвестном направлении… Судьба находившихся на борту представителей городского муниципалитета… Ничего не понимаю… Ага! Вот яснее… Агентство «Франс-Пресс» сообщает… Руководитель восстания, командир флагманского крейсера «Прогресо», адмирал Хосе-Эсте-бан… по радио предъявил президенту республики ультиматум… ультиматум об освобождении трех членов организации, арестованных в марте этого года по обвинению… В противном случае будет открыт огонь из орудий главного калибра по нефтяным промыслам на острове… Так-так… «Нью-Йорк Тайме»… Слухи, распространившиеся вчера
Я лежал и думал: а кого их? И вдруг так ясно сказал себе: а их всех! Я терпеть не могу всех этих черножопых, всех этих черно-желтых! Они ленивы, развратны, они жестикулируют! Их жестикуляция вызывает во мне отвращение. Я не могу бывать на юге, потому что один вид южного города мне омерзителен! Базарные торговцы, спекулянты, перекупщики краденого! Куда они лезут?! — А они лезут, лезут-таки, размножаются, нахальные, пошлые. Их все больше… Представить себе белую женщину, спящую с ними… Хорошо, что у меня сын, а не дочь!.. Паутов дурак: крестьянская революция, трудолюбивые крестьяне спасут социализм! Как бы не так! Им нужна революция затем, чтоб еще удобнее было бездельничать, развратничать, воровать, разлагаться, паразитировать на трудолюбии европейских наций!.. Социализм паразитирующий… Почему только ты, Витя, набросился на меня с такими обвинениями? Рашэн-сыс-тэм?.. Но я-то здесь при чем? Ты отлично знаешь, что я умею работать не хуже тебя. Так в чем же дело? — Почему ты так ненавидишь меня?!.. Хочешь, я тебе скажу, почему?!.. Да потому, что я для тебя олицетворяю тип революционера, а ты ненавидишь революцию!!! Господи, как ты ненавидишь революцию, если б кто знал! Ты ведь всегда врал, врал всем, сам себе!.. На самом деле ты не желаешь и слышать о революции! Один вид революционера приводит тебя в бешенство! Кретины, зачем им было что-то менять?! Теперь-то уж поздно, прежнего не воротишь! Но неужели они не понимают, что дальше будет еще хуже! Никаких соушел чейндж, никаких перемен! Вот единственное спасение! Дайте людям пожить спокойно, дайте им быть обывателями, жить, как нравится им, а не как нравится вам! Не насилуйте их! Подумайте о человеке, а не об исправлении Истории! Подите вы на х… со своей Историей!.. Господи, как ты, Витенька, врал, врал всю жизнь, каждую минуту, каждое мгновение… Тебе ведь тоже, как и татарину, всегда хотелось в Лондон, я помню, в молодости ты однажды признался мне в этом, не отпирайся… Могу признаться тебе, что и мне порою хотелось тоже. Реже, чем тебе, но хотелось… А почему же мы с тобой втрюхались вот в… это?.. Как бы тебе объяснить… Наверно ты сказал тогда правильно: бремя индивидуального существования… Или нет?.. Нет, суть не в слиянии с массами, — какие там к черту массы! — став обывателем, ты как раз и слился бы с ними!.. Суть, вероятно, в Истории… Да-да, мы смолоду были заворожены ею и мы боялись всегда оказаться в стороне от нее, боялись, что ли, выпасть из исторического потока! Нет, и не так!.. Суть в том, что мы были покорены (и теперь покорены) идеей объективной закономерности, необходимости совершающегося в Истории. Эти закономерность и объективность для нас очевидны, ощутимы, чуть ли не аподик-тичны. А не верить тому, что объективно, что закономерно, что аподиктично — глупо, глупо и страшно! Нормальный человек ведь не сует беспрестанно руку в огонь, надеясь, что огонь вдруг не будет жечься!.. Вот видишь, а ты про Лондон! У англичан нет Истории в нашем смысле, у них история приостановилась (временно конечно, потом-то и их понесет), поэтому у них сейчас так хорошо!.. М-да… Лондон… Я ведь и там никогда не был… Там хорошо… Туманы, дождь… Нет, там холодно, как и здесь… Я хочу в тепло… на юг… Нет, не могу, там южане, грузины, арабы… Что мне делать? Здесь революционеры, историософы, а там грузины… Мне надо ехать в республику S=F, там нет грузин, зато там тоже революционеры… Там Марио… Освобожденный район… Если они меня поймают, они меня расстреляют или повесят, Марио знает, что я всегда был против него… Дедук-сия… Я как околдован!.. Мне некуда деться… Но ведь и ты, Витя, околдован! И весь остальной мир околдован тоже! Остальным тоже некуда деться! Все у всех выходит наоборот!.. Хотят жить спокойно, а лезут в Историю! Хотят царства освобожденного труда, а строят Империю! Все опять заколдовано, но уже на новом, более высоком уровне, развитие совершается по спирали, тезис—антитезис—синтез. Да, да, это не болезнь — это колдовство! Совершенно очевидно. Простая дедуксия, она же логика, геометрия! Понятно теперь, почему я никогда не любил геометрию. В геометрии есть некая непреложность, а это печально…