Крот в аквариуме
Шрифт:
— Когда вы станете генералом, вы получите гораздо больший доступ к государственным и военным секретам. А это значит, что и мы с вашей помощью будем тоже знать о них, — пояснил Диллон.
— Вы затронули сейчас мою давнюю мечту стать генералом. Так не тяните резину, господа хорошие, открывайте ваши карты поскорее, чтобы я мог в ближайшее время выиграть это звание, — торопил, ерзая на стуле от волнения, резидент советской разведки.
— Не удивляйтесь, мистер Поляков, но мы давно уже начали открывать вам наши карты, — парировал опять Диллон.
Поляков удивленно пожал плечами:
— И когда же это было?
— Четыре года назад. Тогда
— Да, это было в Бирме, — заулыбался Поляков.
— Тогда мы дали вам возможность вести две вербовочные разработки на моих коллег — Джеймса Флинта и Алвина Капусту. Было же такое? — наседал Диллон.
— Было. Но подставленные вами кандидаты на разработку оказались неудачными. Оба сбежали от меня преждевременно.
Военный атташе Кинг нашел его слова забавными и, лукаво заулыбавшись, глядя на сотрудника ЦРУ, сказал:
— На этот раз вам будут предоставлены для вербовки кандидаты более достойные и надежные. Ради вашей генеральской карьеры ЦРУ решилось на довольно дерзкую операцию. Оно позволяет вам «завербовать» первого секретаря посольства США мистера Диллона…
Поляков сделал большие глаза и первым протянул руку американскому разведчику. Когда они крепко пожали друг другу руки, Кинг продолжал:
— Он будет давать вам дозированную и частично достоверную информацию, чтобы в нее поверили в Москве. Так что можете уже завтра направить в Центр рапорт на установление личного контакта с дипломатом из американского посольства. А заодно и просите санкцию на легализацию ваших встреч с кандидатом на «вербовку». После этого на одном из официальных приемов в посольстве мы легализуем ваши контакты и перед окружением. Вас устраивает раскрытая перед вами первая козырная карта? Вторая будет раскрыта не раньше чем через полгода.
— А смысл второй карты в чем будет заключаться? — продолжал проявлять интерес Поляков.
— В разработке новой операции по подставе вам для «вербовки» еще одного объекта из ЦРУ, — пояснил Диллон. — В штабе Лэнгли уже ведется его подготовка.
Полковник Кинг продолжал молча наблюдать за погрузившимся в размышления советским резидентом, который, казалось, был чем-то все же озадачен.
Чувствуя на себе взгляды американцев, Поляков тяжело вздохнул и неожиданно нараспев произнес, обращаясь к Диллону:
— А вы знаете, я был убежден, что ЦРУ тоже мне поможет. И поэтому я очень благодарен вашему руководству и мистеру Кингу за то, что вы вместе вносите свою лепту в достижение нашего общего гиблого дела.
— Почему гиблого? — развел руками Кинг, растерянно глядя то на Полякова, то на Диллона.
— Да это я, извините, пошутил, — засмеялся Поляков. — Я имел в виду наше общее милое, а не гиблое дело.
— Я, между прочим, сразу понял, что вы шутите, — заметил Диллон и тоже засмеялся через силу. — Для того чтобы вы оперативно могли подготовить на меня досье, ровно через полмесяца и в это же время я передам вам на следующей встрече анкетные данные на себя, а вы мне — список всех сотрудников вашего ведомства, работающих в Индии.
Через полмесяца Поляков выдал американцам всех сотрудников ГРУ в Дели и Бомбее. Тогда же он предал и командированного в Токио своего коллегу по работе в США Александра Мачехина [63] , которому всегда завидовал в умении легко вербовать американских военнослужащих и добиваться от них хороших результатов.
Высоко
63
По наводке ЦРУ японцы арестовали Александра Мачехина, пытались завербовать его, применяя весь арсенал воздействия с иезуитски жестокими японскими пытками. Однако Мачехин выдержал все и не предал никого. Впоследствии он был вызволен из японской тюрьмы.
Диллон, не ожидавший такого большого объема полученной информации, невольно стал нахваливать агента Бурбона:
— В Лэнгли очень высоко ценят вас, мистер Поляков, за то, что вы так много делаете для нас. А самое главное, что вы на протяжении многих уже лет не совершаете ошибок, и поэтому никаких трудностей в работе с вами мы не испытываем… — Он хотел еще сказать, что главным его качеством является полное отсутствие каких-либо моральных мучений, угрызений совести, не говоря уже о чувстве раскаяния, которое часто «посещает» за границей перебежчиков и предателей Родины, но сдержался и завершил свою похвалу неуклюжим реверансом: — Я должен признаться вам, что мы, ваши операторы: и Джеймс Флинт, и Алвин Капуста, и Фред Хоупт, не говоря уже о Джоне Мори из ФБР, — почитали и почитаем за честь работать с вами…
Диллон заметил, как вспыхнули стальным блеском глаза агента. В тот же миг он выпрямил спину и, вскинув подбородок, принял горделивую осанку, свидетельствовавшую о большой уверенности в себе, и бесцеремонно бросил:
— Я-то свое тайное дело, работая в условиях личной опасности, делаю профессионально, комар носа не подточит. А вот ваши коллеги из Лэнгли не всегда действуют профессионально…
— А что же такого сделали мои коллеги? — скорчив гримасу, перебил его американский оператор.
— Они позволяли себе дважды нарушить конспирацию в работе со мной в Москве, — категорическим тоном заявил Бурбон-Поляков.
— Но это все демагогия, мистер Поляков. Вы можете что-то конкретное сказать?
— Почему же нет? Могу! В Москве я уже дважды считал себя, можно сказать, разоблаченным. В последний раз это произошло около года назад. Тогда пригласили меня, даже не согласовав со мной, на прием в ваше посольство. Но это еще куда ни шло. А вот то, что случилось там, это непростительно! При прощальном рукопожатии один из неизвестных сотрудников посольства всунул мне в руку записку. Она, словно раскаленное железо, до самого ухода из посольства жгла мне руку. Как только я вышел на улицу, то сразу же, не читая, незаметно порвал ее и выбросил обрывки по дороге домой. После этого я прервал свою связь с вашей резидентурой в Москве. И, не в обиду будет сказано, вы действуете в Москве беспечно и по шаблону. Мне кажется, вы просто недооцениваете советскую контрразведку… Поэтому я и отказался тогда от навязываемой системы личной связи и поставил условие: работать с вами на территории СССР только через тайники и определять места для них буду я сам.