Кротовая нора

Макарова Татьяна

Повернувшись к беседке, из-за солнца я не смогла рассмотреть эту даму, только кивнула головой и сделала реверанс. Мне пришлось раскрыть свой зонт.

– Здравствуйте, милочка, – громко приветствовала дама. – Как ваши дела? С кем вы прогуливаетесь?

– Мария, не задавайте вопросов, просто идите вперед, я вас догоню, мне необходимо поговорить с Маврой Егоровной, – тихо проговорила Екатерина Андреевна и пошла к беседке.

Не оборачиваясь, я поспешила по аллее вперед, до меня доносился только громкий голос Мавры Егоровны. Свернув с аллеи, и пройдя

мимо шпалер из акаций, я вышла к большому пруду, обложенному каменной стеной, по которому плавали гуси, утки и еще какие-то незнакомые мне птицы.

Встав перед прудом, я смотрела, как утки крякают, «бегают» по воде, взлетая, и разбрызгивая воду, перелетают с места на место, некоторые из них ныряют и торчат из воды как поплавки, как гуси горделиво плавают и временами громко хлопают крыльями. Гуси в пруду отличались от обычных гусей. У этих гусей сероватая окраска тела, голова и бока шеи белые. На темени и затылке у них по две чёрные полосы, клюв и высокие ноги жёлтые.

«Как же обидно, что не все удалось сохранить до настоящего времени. Ведь то, что пропало, разрушилось, во многом произошло из-за нашей недальновидности, халатности, не считая войны», – размышляла я, наблюдая за птицами.– « А ведь я все сейчас сравниваю. Интересно, получается, сравниваю настоящее и будущее или прошлое и настоящее? Я так запутаюсь окончательно», – размышляла я, расхаживая перед прудом.

В раздумьях я пошла дальше, свернув на боковую аллею.

«А ведь я раньше сама все это не ценила», – сделала я неожиданно неприятное открытие для себя. – «Да уж, а осуждать других собралась. Надо все обдумать, а пока, чтобы не путаться», – решила я для себя, – «настоящее – это сейчас, а будущее – это XXI век».

Впереди была зеленая галерея берсо. Я решила пройтись по ней, посидеть там на скамейке.

Закрывая зонт у входа в галерею, я шагнула в галерею и столкнулась с девушкой невысокого роста в светлом парике, выходящей из галереи. От столкновения она уронила большую книгу, которую держала в руках.

– Еxcusez-moi, – воскликнула девушка, – vous allez bien?, – обеспокоенно спросила она, поднимая книгу. Она не смотрела на меня, больше ее занимала книга. Она внимательно ее стала осматривать.

– Оui, merci, – автоматически ответила я по-французски.

– Bonne chance, – пожелала она, выходя из галереи, прижимая к себе книгу.

– Аu revoir, – ответила я ей уже вслед.

– Ну, ничего себе, – вслух начала говорить я, – так и заикой можно остаться. Зато французский попрактиковала.

Я медленно пошла по галерее.

– Мария, вот вы где, – громко окликнула меня Екатерина Андреевна, стоя у входа в галерею, – я вас потеряла.

– Господи, – подпрыгнула я и обернулась.

– Простите, что напугала, – чуть виновато проговорила Екатерина Андреевна.

– Ничего, это я что-то больно пугливая стала, – улыбнувшись, я пошла к ней навстречу.

– Машенька, нам пора домой, скоро обед. Марфа ругаться будет, если опоздаем. Она у нас такая, – улыбнулась Екатерина Андреевна.

– Да, она строгая,

я заметила, – улыбнулась я в ответ.

– Машенька, должна вас предупредить, что я говорю всем, что вы моя родственница, – серьезно проговорила Екатерина Андреевна.

– Почему?

– Та самая дама, с которой я разговаривала, очень неприятная особа, – быстро обернувшись, тихо проговорила она. – Я не люблю сплетничать, так же как и не люблю сплетниц, но Мавра Егоровна интересовалась вами.

– Но я же ничего не сделала, я же не преступница, – испугалась я.

– Конечно, но лучше не привлекать к себе лишнего внимания. Мавра Егоровна – подруга императрицы, влиятельная персона. Хочу предупредить, что она может казаться очень приятной, остроумной дамой, скрывая до поры до времени надменность, грубость, чванливость и мстительность.

«Вот еще мне неприятностей с Маврой не хватало, так и до дыбы или каторги недалеко. Тем более, как мне помнится, брат ее мужа возглавляет тайную канцелярию», – растеряно подумала я.

– Машенька, простите, я не хотела вас напугать, – сказала Екатерина Андреевна, беря меня под руку, – все, не будем об этом. Я зря сама раньше времени встревожилась.

Мы шли по аллее к выходу из парка, выбрав другую дорогу, чтобы не проходить мимо беседки с Маврой Егоровной.

17.

Елизавета Петровна в домашнем светлом платье с крупным рисунком, плечи закрывал платок – фишю, сидела в глубоком кресле перед туалетным столиком с зеркалом. Фрейлина в светло-сиреневом платье расчесывала длинные волосы Елизаветы Петровны. Мадемуазель Лия де Бомон в голубом платье сидела за небольшим столиком у окна и читала большую книгу.

– Осторожно, – Елизавета Петровна стукнула фрейлину по руке, – все волосы повыдергиваешь.

– Простите, ваше величество, – испуганно проговорила фрейлина, откладывая расческу на туалетный столик.

Фрейлина взяла с туалетного столика белую кружевную наколку и скрепила ею волосы на затылке Елизаветы Петровны как заколкой, оставив большую часть волос распущенными, взяла расческу и стала их расчесывать.

Дверь в комнату открылась, вошла дама в пудрово – розовом платье с подносом, на котором стояли фарфоровая чашка и чайник.

– Елизавета Петровна, ваш чай.

– Все, достаточно, – сказала Елизавета Петровна, отводя руку фрейлины с расческой от своей головы. Елизавета Петровна тяжело встала с кресла, с недовольством оттолкнув руку фрейлины, желавшую ей помочь.

Фрейлина отошла в сторону.

– Ставь поднос, чего стоишь? Идите, ты и ты, – указывая пальцем на фрейлин в светло-сиреневом и пудрово-розовом платье, – давайте, давайте, – поторопила она их.

Фрейлины поспешили выполнить приказ, и вышли из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Лия де Бомон закрыла книгу и смотрела на императрицу.

Елизавета Петровна открыла шкатулку, стоящую на туалетном столике, достала перстень, посмотрела на него, вытянув руку и надела на мизинец правой руки. На среднем и безымянном пальце уже были надеты крупные перстни.