Кротовая нора

Мхитарян Артур

– Попроще спроси что-нибудь, – хмыкнула Жанна. – Да, звучит неправдоподобно. Но вся эта ситуация абсурдна. Я просто пытаюсь хоть какое-то объяснение найти. А то скоро с ума сойду. А тебе, по-моему, всё по барабану, да?

Последние слова прозвучали с упрёком.

– Мне не всё равно, – принялся я оправдываться. – Просто многое непонятно. Хотя… ты знаешь…

– Что?

– Есть одна мысль. Слышала про адренохром?

Глава 4

– Адренохром? Нет, если честно.

– Хорошо, – я вновь включил режим профессора на лекции. – Это такая вещь… как бы сформулировать.

Короче, вещество, которое в больших количествах попадает в кровь человека при сильном чувстве страха или ужаса. И оно является очень мощным наркотиком. В Интернете много на эту тему видосов. Мол, сильные мира сего похищают детей для получения адренохрома.

– Почему детей?

– По-моему, у них то ли легче добыть эту штуку, то ли она качественней, чем у взрослых. Блин, я думал ты в курсе. Во всех соцсетях люди кучи теорий строят на эту тему. Говорят, что это секта. И что у всех, кто в ней состоит, а там только влиятельные и известные люди, есть золотое кольцо с красным камнем.

– М-м-м, – задумчиво промычала Жанна, – что-то припоминаю. По-моему, в этой секте много актёров голливудских.

– Точно, – обрадовался я. – Актёры, бизнесмены и прочие влиятельные люди. Может, и главы государств. Ну, короче, это занятие не для простых людей.

– И ты думаешь, нас для этого похитили? Пугать, чтобы извлечь эту хрень?

– Ну, я не утверждаю. Просто как вариант. Теория. Адренохром, по их мнению, своего рода эликсир долголетия.

– Но ты же говорил про детей. Ладно, тебя похитили. А меня-то зачем?

Опять началось. Даже не знаю, стоит ли на это обижаться. Моя теория явно позабавила Жанну.

– Зачем ты так. Ты вовсе не старая.

Слова вылетели, прежде чем я осознал их смысл.

– Я в тебе ошибалась, – мой выпад её рассмешил. – Ты тот ещё фрукт. Любишь девушкам хамить?

Мне не нашлось что ответить, и поэтому я решил промолчать.

– Кстати, – по голосу было слышно, что Жанна вновь в хорошем настроении. – У тебя кто-то есть?

– В смысле?

– Ну, девушка, – она сделала паузу. – Или парень?

– Ты совсем, что ли? – возмутился я. – Какой ещё парень?

– Ну, не знаю, – промяукала Жанна. – Сейчас такое время. Всякое бывает.

– Я не по этой части. В смысле, я натурал, – хоть мои слова были отчеканены как Отче Наш, в них всё равно слышалась обида.

– Так что насчёт девушки?

– Да нет у меня девушки, – уже раздражённо выпалил я.

– Понятно. Ну, это не удивительно. Хи-хи, – моя собеседница, видимо, получала истинное наслаждение от этого разговора. Не могу её винить. Возможно, беседы на отвлечённые темы помогают ей справиться со стрессом.

– А сама? – я решил прекратить форменное издевательство надо мной. – У тебя кто-то есть? Или ты тоже одинока из-за своего характера?

– Полегче, мальчик, – нарочито весело выпалила Жанна. – Чего такой обидчивый? Ты молодой, у тебя ещё всё впереди.

– Знаешь, я в этом неуверен.

Мои слова вновь повисли в зловещей тишине. Действительно. Неизвестно, чем закончиться наше приключение. Мы можем банально умереть от голода и обезвоживания. Второе даже скорее произойдёт.

– Ты прав, – надтреснутым голосом произнесла моя соседка. – Извини, если обидела. Я всегда так общаюсь со всеми. Друзьями, семьёй. Просто…

– Да всё нормально, – спохватился я. – Просто я ещё, наверное, от удара не отошёл. Да и плюс вся эта… ситуация. Мир?

Жанна не могла видеть моей протянутой руки.

Но её вопрос заставил в этом слегка засомневаться.

– Ты руку ко мне протянул?

– Ты её видишь?

– Не уверена, – сонно произнесла Жанна. – Скорее почувствовала это. Я не против. Мир.

Когда больше часа назад я искал свою сокамерницу в темноте, чтобы успокоить, мне достаточно быстро удалось нащупать её ногу и, уже спустя десяток секунд, обнять. В этот же раз наши раскрытые ладони, казалось, искали друг друга целую вечность. Наконец, пальцы сплелись в замысловатом узоре, который символизировал долгожданное перемирие. Мне было приятно вновь ощутить её прикосновение. Наверное, всё дело в сенсорной депривации. Опять умничаю.

Когда-то очень давно я читал книжку про экстрасенсорные способности. Добрая половина этой макулатуры была посвящена тому, как человеку выйти на основной экстрасенсорный уровень. Это такое состояние, когда якобы получается стать максимально восприимчивым ко всякого рода сигналам из макрокосма. Кто-то выходит на этот уровень посредством медитации, кто-то прибегает к помощи наркотиков и алкоголя. Но мне запомнился один способ, который показался наиболее простым. Нужно лечь в ванну с водой в полной темноте. По закону компенсации, когда человек временно или навсегда лишается одного из каналов органов чувств, то остальные усиливаются. К примеру, человек теряет слух, и у него обостряется зрение, обоняние и. т. д. У слепого все остальные органы чувств тоже работают острее, чем у здорового человека. Он более тонко распознаёт все запахи и отличается хорошим слухом. Такой вот закон компенсации. Вернёмся в ванну. Если лежать в ней долгое время, то помимо отсутствия зрительного контакта с окружающей средой чувствительность органов осязания тоже притупляются. Такая депривация, иными словами, ограничение, обостряет оставшиеся сенсоры, в том числе и пресловутое шестое чувство, которое поможет выйти на основной экстрасенсорный уровень.

Так что, если верить в эту теорию, мне нравилось держать Жанну за руку ещё и потому, что в отсутствии зрительного контакта, мои тактильные ощущения усилились.

– Ну, всё, – Жанна как бы нехотя высвободила свою руку. – Я проголодалась. Угостить ещё конфетой?

Мы перекусили. Если можно так сказать. Ясно было одно. На таком пайке долго не протянешь. Осталось всего пять леденцов от кашля, которые и едой-то было сложно назвать.

– Пить хочу, – голосом пятилетнего ребёнка пропищала Жанна. Всё-таки она странноватая. Постоянно меняет манеру общения, тембр голоса. Может, на актёрском учиться? – У тебя в карманах попить ничего нет?

Увы. Кармана были русты.

– Нет, – виновато отозвался я.

– Плохо, – задумчиво произнесла Жанна. – Значит, мы умрём от жажды быстрее, чем от голода. Ты не знаешь, от чего менее болезненно скопытиться? От отсутствия еды или воды?

– Ты серьёзно спрашиваешь?

– Да.

– Тебя только это волнует?

– Нет, – спокойно парировали мой вопрос, – но смерть без припасов, наверное, самое реальное, что у нас есть на данный момент. Мы не знаем, где мы. Мы не знаем, кто нас похитил. Для чего. Куда мы едем. И едем ли вообще. Если бы ты здесь не появился, то я бы, скорее всего, думала, что сплю, или меня обкололи чем-то, и всё, что вижу, просто очень реалистичная галлюцинация. Знаешь, как только я начинаю вдумываться, то у меня крыша едет. Поэтому сосредоточилась на том, в чём я уверена. Доступно объяснила?