Кроу - 2
Шрифт:
А Лори все смотрит и смотрит на гнома Кроу, задумчиво натирая до блеска кинжалы с толстенными лезвиями.
Гном старался слиться с бревнами плота и молил о скорейшем завершении путешествия. Оставшийся период времени он больше молчал, отвечал односложно, думая над каждым словом и боясь внезапных каверзных вопросов. Но Лори молчала. И все смотрела и смотрела неотрывно….
Черт….
Когда плот тяжело уткнулся в причал, когда на палубу запрыгнули встревоженные деревенские стражи и принялись расспрашивать усталых воителей чужестранцев, Кроу шагнул к заливающемуся соловьем Мифу и шепнул ему на ухо «Я смываюсь. Дела срочные».
Только здесь игрок облегченно выдохнул и плюхнулся на землю, не обращая внимания на подошедших к строящейся стене мужиков с лицами преисполненными надеждами. Мужики – оказавшиеся обозниками –быстро о себе напомнили громким нарочитым покашливанием и басовитыми окликами.
– Вам чего? – просипел обессиленный гном, глядя на мужиков.
– Нам всего! – радостно заявил один из них – Пивка бы, мясца, яек, хлебушка, да и от прочего не откажемся! Пива втройне возьмем!
– Возьмем-возьмем! – согласно загудели и остальные.
– Можем и еще больше взять – пива много не бывает!
– Щас – прохрипел Кроу, с трудом вставая и шагая к прилавку – Щас все будет, уважаемые.
Усталость усталостью, а дело делом. Сачковать нельзя, тем более что пришедший обоз оказался из тех, кто уже здесь побывал и «местные» запомнили тот важный факт, что здесь вкусно поят и кормят.
Дальше остаток дня промелькнул незаметно. А что там того остатка было? Несколько часиков с хвостиком….
Пообщавшись с работниками, Кроу уселся на лавку, поставил на свежеструганную столешницу кружку с пивом – ту самую фирменную кружку пивоварни – откусил кусок вяленой рыбы, хлебнул пива, испустил долгий вздох, глядя на медленно заходящее за скалистый пик солнце.
И сегодня удалось не облажаться. И сегодня повезло. Есть еще порох в ягодицах… то бишь в пороховницах, никуда не делись умения. Но сегодняшняя встреча… елки-палки….
Почему она в Вальдире?
Хотя вопрос глупый. А куда ей еще было?
Кроу помнил ее – жалкую фигурку на слишком большой для нее больничной специализированной кровати напичканной медицинской техникой. Он помнил сипение аппаратов поддерживающих угасающую жизнь девчонки. И видел ее лицо, смутно проглядывающее сквозь тонкую ткань…. Видел ее тело, лишь частично прикрытое ниже талии. Ее нельзя было укрыть целиком – слишком много ожогов. Слишком много повреждений. Слишком много нестерпимой опаляющей боли для миниатюрной девчонки ростом в сто пятьдесят пять сантиметров и не весящей почти ничего…. Ее кома была истинным милосердием – ведь Кроу знал, насколько безжалостна боль от ожогов, что терзает и терзает твой бредящий разум никак не могущий забыться. Им всем пришлось познать эту боль. Ведь их постарались убить вместе, в момент, когда они были веселы, пьяны, беззаботны, когда они праздновали очередную победу….
Тряхнув головой, черноволосый игрок испустил сокрушенный выдох, запрокинул кружку и сделал несколько больших глотков пива. А когда донышко кружки опустилось, гном выпучил изумленно глаза и закашлялся.
Было от чего.
В паре
Здоровенный массивный плот стоял под поднятым парусом, бодро развевался какой-то флажок, сидела на палубе команда и болтала ножками. Вот только плот никуда не плыл – он стоял на твердой земле. Ага. Посреди каменистой долины, правда, шагах в десяти от прудика.
На палубе восседали широко улыбающиеся Аму, Миф и… Лори.
Вот черт….
– Прежде чем ты спросишь: «а какого….?», я сам все отвечу – вскочил бравый капитан Миф – Жалко же бросать! Но нам его держать негде…. А у тебя места завались!».
– На черта мне плот в пустыне? – рявкнул Кроу, глядя на Лори и только на Лори.
Аму развела руками. Миф зачесал затылок…. А вставшая рыжая амазонка положила руки на рукояти тяжелых кинжалов и смешливо заявила:
– А фиг его знает! Будет памятником! Надгробным,… если ты это ты.
Порыв ветра принес с собой пыль, пробежала куда-то суетливо взъерошенная куропатка, насмешливо завыл где-то шакал. Кроу молчал, медленно допивая пиво….
Глава тринадцатая.
Что должен делать пернатый будильник? В суровых землях суровые гости.
Плот пришлось затащить на участок гнома – ибо злобный Вурриус ни за что не позволил бы подобному безобразию «плот вульгарис» находиться на нейтральной территории. Акромиф привольно стоял с поднятым парусом, щеголяя боевыми отметинами.
И вокруг участка тотчас появилось два зеваки игрока, принявшихся делать предположения о возможном назначении плавательного средства посреди суши.
С другой стороны стояли удивленные стражи - свободные от службы – и так же занимались предположениями, порой настороженно поглядывая на безоблачное небо – не разверзлись ли хляби небесные? Быть может, местный житель Кроу знает что-то о грядущем? Вот и приготовился…
Потом смотрели на плот с опаской снова – не из кедра ли бревна его? Не висит ли било рядом?
Неужто сейчас прольется ливень – дней так на сорок – и отрастивший седую бороду странный гном Кроу начнет созывать на плот зверей и птиц….
Ну, во всяком случае, так шутковал сам Кроу, глядя на любопытных и представляя себе их мысли.
Но вряд ли его считали мудрым Ноем.
Скорее всего, его принимали за окончательно спятившего придурка, решившего плавать среди песков, камней и елок.
Однако пялились зеваки на сумрачного гнома недолго – взгляды игроков и стражей медленно сползали на рыжеволосую валькирию с двумя кинжалами, сидящую снаружи, за границей участка, прямо рядом со строящейся каменной стеной, достигшей высоты в этом месте где-то в полметра.
На эту преграду Лори уложила кинжалы, придавив ими большой ситцевый платок, на который выложила простенькую деревенскую снедь: жареную курицу, пяток спелых помидорин, одну сладкую луковицу, половину каравая, плошку с солью и стручок ужасно острого красного перца. Чуть в стороне стоял глиняный кувшин с квасом. Лори со знанием дела приготовилась к трапезе в цифровом мире. Засунув за ворот украшенной цветами рубашки еще один платок, рыжая повела плечами и решительно вырвала у ни в чем неповинной курицы одну ногу. Вырвала с хрустом. Ткнула ею в соль, зубами оторвала кусок мяса, надкусила сочную помидорку и блаженно зажмурила глаза, старательно все пережевывая.