Кровь ангелов

Казаков Дмитрий Львович

Схватка на лестнице шла к завершению – один из уродцев лежал, практически разрубленный на части, конечности его подергивались, словно лапы умирающего паука, другого Ларс и Ультима теснили вверх, виброклинки так и мелькали, но тот, безоружный, ухитрялся отступать и даже парировать удары, а порой и контратаковал сам.

Эру Венц перешагнул через Порго и зашагал вверх – он может стрелять, он должен помочь…

– Зачем, Декстер, зачем вам Вальгорн? – спросил Ларс, и Энхо сообразил, что все закончилось.

Два меча вонзились туда, где у

людей находится сердце, но коротышка все еще жил, хотя и опустился на колени – бока его вздымались, лицо кривилось от боли, кулаки сжимались и разжимались.

– Ты не поймешь… – ответил он. – Никто не поймет… тот, кто не постиг единства…

Ультима ударила широко, с оттяжкой, брызнула густая, как сок вишни, кровь.

Урод, бывший, если верить сестре из Антрум Ноктурна, самым настоящим «птенцом», умер.

– Мерзость, мерзость, мерзость… – прошептала Ультима, содрогаясь всем телом. – Невероятно… сивилла ничего не придумала… откуда они только вылезли, ведь даже в годы Войны Сердец о них не было слышно!

– Сивилла? – Ларс сплюнул, и упавшая на ступеньку слюна оказалась красной. – Кстати, придется ее убить. Давай-ка…

Энхо решил, что ослышался.

Невозможно, не мог такое сказать тот, кто собирается управлять Империумом, сидеть на Мерцающем троне, именоваться Божественной Плотью, принимать поклонение миллиардов!

Но Ларс это сказал.

– Нет! – Энхо показалось, что он кричит, но на самом деле он еле шевелил губами. – Вы не можете… это подло… вы же сказали, что ей рядом с вами будет безопаснее всего… Так нельзя!

Ультима обернулась – черные как смоль глаза на осунувшемся лице.

– Честный юноша, – произнесла она.

Ларс хмыкнул, поднятый виброклинок в его руке блеснул, точно вырезанный из бирюзы. Напомнила о себе боль, Энхо шатнуло, а когда он восстановил равновесие, то уроженец Аллювии был уже рядом.

К старой боли прибавилась новая, в животе, и поползла вверх, раздирая плоть.

Эру Венц опустил глаза и увидел, что вибросталь режет его тело, по серо-голубому клинку текут алые струйки.

– Зачем? – спросила Ультима, и голос ее донесся словно издалека.

– Так надежнее, – ответил Ларс. – Никто не увидит, никто не узнает.

Ноги Энхо подогнулись, и он упал, ощутил холод мраморных ступеней, что-то мокрое под рукой. Свернулся в клубок, словно ребенок в утробе матери, не ощущая ни злости на того, кто его убил, ни страха, только облегчение, что все наконец закончится… не худшим образом.

А потом стало темно.

* * *

Видя лицом к лицу тех «птенцов», что убили Эльтирию, сестра Валерия испытывает постыдный для сивиллы страх – животный, ослепляющий, заставляющий корчиться ужас. Она отступает за спины мужчин, а затем и вовсе выскальзывает в одну из боковых дверей, покинув лестничную площадку.

Там и прислоняется к стене, мелко дрожа и вслушиваясь в звуки схватки.

«Мы никогда не готовились встретиться с подобной опасностью, – думает она. – Никто

не мог помыслить, что Орлиное Гнездо вернется… а ведь против него бессильны самые надежные наши инструменты – ирунаре, а также накопленные человечеством знания».

Что они против того, кто человеком быть перестал даже биологически?

А тот, кто называет себя Карелусом, рассчитал все очень верно – рядом с Божественной Плотью безопаснее всего, ведь он сам тоже не подвластен ирунаре, а значит, никто из Антрум Ноктурна ничего не заподозрит, а рано или поздно появится шанс повлиять на очередного хозяина Мерцающего трона, соблазнить его симбиозом с эргом.

Вскрики, топот и лязг затихают, доносятся голоса – Ларс, женщина-супремус и еще кто-то.

Неужели бой закончен и «птенцов» убили?

У Валерии мелькает мысль не возвращаться на лестницу, поспешить по коридорам к эмпориуму – плевать, что юный претендент в императоры запретил ей полеты, сивилла отвечает только перед сестрами с Аркануса и должна передать туда информацию…

Но потом она ее отвергает.

Нет, это могут воспринять как предательство, и ни к чему портить отношения с новым хозяином Империума, да еще и единственной силой, что в состоянии остановить «птенцов»…

Кто знает, сколько их всего?

Валерия выбирается на лестничную площадку одновременно с отрядом варваров, находившихся в арьергарде и не успевших принять участие в скоротечной и беспощадной схватке.

Ларс стоит на ступеньке, те, что ниже, залиты кровью и завалены трупами: двое «птенцов», преторианцы и их-керимберы, флотские офицеры в серых комбинезонах. Рядом с самозванцем топчется женщина-супремус, и, судя по не совсем уверенным движениям, она ранена.

– Вперед, время ждать не будет, – говорит Ларс, нетерпеливо взмахивая рукой.

– Но как же наши соратники? – спрашивает командир варваров, невысокий, но очень широкоплечий.

– Их мы похороним потом, как положено, – голос юноши звучит уверенно и жестко. – Но сначала – победа!

Этот парень хоть и не обладает кровью ангелов, командовать умеет.

И они шагают вверх по лестнице, туда, где, судя по треску, шипению и вскрикам, авангард вновь вступил в бой. Сестра Валерия не лезет вперед, остается в самом конце колонны – рисковать ей смысла нет, а если сивилла понадобится, то ее найдут и позовут.

Поэтому она ничуть не удивляется, обнаружив женщину-супремуса рядом.

– Что-то не так? – спрашивает Домина Каос, внутренне подбираясь.

По соседству находится существо, не менее опасное, чем любой из «птенцов», но вроде бы принадлежащее к человеческому роду.

– Могла бы и догадаться, сивилла, – отзывается женщина-супремус. – Все просто.

Догадка бьет Валерию, подобно вонзившейся в макушку молнии, и она вздрагивает – Ларс знает, что он не потомок Антея Основателя и ему не нужно, чтобы еще кто-нибудь знал это, особенно сейчас, пока он еще не император, а всего лишь претендент на Мерцающий трон.