Кровь ангелов
Шрифт:
Уйти в перлаборацию можно уже здесь, но рискованно, планета слишком близко.
Есть вероятность того, что гравитационными силами их разорвет даже не на атомы, а на кварки.
Хотя то же случится, попади в них кто-то из своего главного калибра…
По внутренним часам прошло не меньше суток до момента, как перед глазами вновь закружились разноцветные «снежинки», хотя на самом деле таймер не отсчитал и двух часов.
Вспышка, потеря ориентации, тошнота – и они очутились в новой инсуле.
Три планеты без спутников, одна
Курильница в виде горного журавля дымится на столике, и сладкий запах раздражает обоняние. Стены голые, без занавесей или украшений, а два кресла по сторонам от столика смотрятся подчеркнуто аскетичными – никакой мягкости, исключительно функциональность.
Хозяин выглядит в этой обстановке чуждо, словно неведомо как попавшая на заснеженный пик рыба.
– Прошу, проходите, прошу, во имя небесной справедливости, – рокочет он, делая какие-то нелепые жесты, и сутана верховного понтифика, расшитая красными молниями, вздрагивает на его плечах.
Сестра Валерия опускается в кресло, на самый его краешек.
– Могу предложить вина или редкой настойки, привезенной с варварских планет, – говорит Луций Каелум, дернув себя за бородку. – Успокаивает дух, укрепляет рассудок.
– Не стоит скрывать за любезностью нашу враждебность, – произносит сивилла и замолкает, чтобы понаблюдать за реакцией собеседника.
Верховный понтифик багровеет, глаза его становятся как у рака, но через миг он берет себя в руки.
– Какая враждебность, помилуй нас Божественная Плоть? Мы все служим единой силе и посему не можем, не имеем права думать о личном, когда Мерцающий трон и Империум нуждаются в нас, – говорит он.
«Неужели тут стоит подслушка непосредственно от Вальгорна и жрец об этом знает? – думает Валерия. – Хотя нет, маловероятно, скорее всего, он просто успокаивает себя, с помощью таких вот фраз борется с собственным страхом».
Они находятся на одном из верхних этажей громадной пирамиды, расположенной в пределах Монтисполиса и именующейся храмом Согласия – здесь Каелум полноправный владыка, и хоть приказы он отдает именем Божественной Плоти, это ничего не меняет.
Внутри этого святилища власть императора значит очень мало.
– Само собой, могущественный отец, о том же и мои мысли, – кивает она. – Существуют опасности, грозящие единой цели нашего бытия, ради устранения которых мы должны забыть о том, что было ранее.
Фраза достаточно обтекаемая, ни к чему не придерешься, но в то же время она наводит на мысли о том, что произошло с Овиго, одним из тех, кто привел Вальгорна к власти.
Второй – ее сегодняшний хозяин.
– Конечно, дочь моя, – Каелум небрежно напоминает, что его гостья формально ничем не отличается от обычной прихожанки, что церковь Божественной
Но это еще ничего, случались времена, когда сивилл именовали отродьями Хаоса и жгли на кострах.
– Если ты решила исповедоваться, открыть душу, то я с радостью тебя выслушаю, – продолжает верховный понтифик.
По всем признакам он боится, трясется от страха за свою жизнь, ждет момента, когда император решит явить «благодарность», и прекрасно знает, что тут не помогут ни экзорцисты, ни богатства и влияние церкви, раскинувшей щупальца на тысячи обитаемых планет.
Трудно противоречить, если твоей смерти хочет твой собственный бог.
«Что же, если ты хочешь исповеди, ты ее получишь, могущественный отец, – иронично думает Валерия. – Фехтовать словами мы можем до бесконечности, но толку от этого будет не очень много».
– Ты сам прекрасно понимаешь, что находишься недалеко от врат Обратной Стороны, – говорит она. – Тот, кто избавился от Овиго, вряд ли захочет сохранить жизнь верховному понтифику, и только я могу удержать карающую руку Божественной Плоти.
Каелум открывает и закрывает рот, в глазах его мелькает недоверие.
– Ты сошла с ума? – спрашивает он. – Не боишься, что разговор будет записан и отдан… куда надо?
– Не боюсь. – Валерия улыбается именно так, как нужно в такой момент – уверенно и спокойно, но не слишком жестко, еще не хватало, чтобы верховный понтифик окончательно струсил. – Ты же знаешь, что смерть для таких, как я, несущественный фактор настоящего, неизбежный и поэтому не внушающий страха и что мое место займет другая сестра, и Антрум Ноктурна продолжит жить, как и сохраненная нами память, а это главное.
– Но… но… как? И зачем?
– Владыка Империума оказывает мне честь, ежедневно советуясь со мной, – продолжает сивилла, понимая, что собеседника надо «брать» сейчас, пока он растерян. – Не составит труда подкинуть ему определенные мысли, навести его на некоторые мнения…
– Во имя небесной справедливости, ты предлагаешь мне помощь? – Морщинистое лицо Каелума вытягивается.
– Даже больше, – Валерия наклоняется, глядя прямо в глаза верховному понтифику. – Союз.
– Но в обмен на что? – Все, он начинает торговаться, не послал ее подальше сразу, а это значит, что крючок проглочен, что Каелум не попытается предать ее, отправить запись Вальгорну.
По крайней мере, поначалу.
– Мне нужна помощь, вся, какую ты сможешь оказать, ты и твои люди, – в этот момент она полностью откровенна. – Помнишь ли ты о тех, кто сказал: «Воздух разреженный и чистый, опасность близкая и дух, полный радостной злобы, – все это хорошо идет одно к другому»?
– «Первая книга Заратустры»? – спросил верховный понтифик. – Люцифериты?
– Именно, – только в этот момент Валерия позволяет себе откинуться на спинку кресла.
Теперь нужно взять паузу, дать ему время подумать.