Кровь богов

Так Стелла

– Мама! Ворриор пришла! – мгновенно завизжала моя сестра Опал.

Голова Афродиты тут же повернулась в мою сторону. Ярко-голубые глаза окинули меня оценивающим взглядом. Едва скрываемая неприязнь, отразившаяся на идеальных чертах ее лица, показала, как плохо она контролировала свои эмоции в данный момент. Волосы на моей шее встали дыбом, и мне пришлось проглотить порыв жалобного хныканья, подступившего к горлу.

– Не хочешь зайти, дитя? – спросила богиня убийственно спокойным голосом. Ее большие кошачьи глаза следили за каждым моим движением.

– Да! Заходи, Ворриор, мы ждем тебя, – дружелюбно пропела Даймонд, постучав по свободному месту на белом диване рядом с собой.

Как

всегда, она выглядела просто потрясающе. У Даймонд были светлые волосы, серебристым каскадом спадавшие по ее спине. Большие глаза ледяного голубого цвета смотрели на меня, закутанную с головы до ног. Как и все мои сестры, она была стройной и изящной. Ее лицо было воплощением сияющей красоты, заставляющей любого мужчину сдаться. Единственным ее недостатком были слишком тонкие губы, которые она мастерски увеличивала с помощью макияжа. Фактически у каждого ребенка Афродиты был небольшой недостаток, который придавал сверхъестественной красоте немного человечности. Если губы Даймонд были узкими и бледными, у Руби были проблемы с немного длинноватым носом. Опал, чья фарфоровая красота была обрамлена волосами цвета эбенового дерева, в свои двадцать четыре года была плоской, как доска; кроме того, ей было не суждено перешагнуть отметку 150 см в высоту.

– Привет, мама, все в порядке? – робко спросила я у богини, понимая, как ужасно неуместно выгляжу рядом со своей семьей.

Афродита цокнула языком и указала на место рядом с Даймонд. Я нерешительно села на мягкую обивку, которая оказалась удручающе холодной. Напряжение в комнате можно было почувствовать физически. Афродита изящно наклонилась вперед и посмотрела на меня холодным отсутствующим взглядом. Я беспокойно опустила капюшон ниже на лицо.

Смотреть на мать, как правило, было достаточно странно. Каждые несколько секунд черты ее лица изменялись. Только что передо мной сидела миниатюрная азиатка с черными волосами и экзотическими темными глазами, но теперь она превратилась в высокую красотку со светлыми прядями и взглядом цвета стали. Одно лицо было красивее другого. Десятки женских лиц с зелеными, голубыми, серыми и карими глазами смотрели на меня. Подбородок был то острым, то сердцевидным, то узким, то задорным с ямочкой посередине. Скулы из острых и выступающих превращались в мягкие контуры, подчеркиваемые десятками разных цветов кожи.

– Ты не могла бы, пожалуйста, остановиться на одном облике? У меня от этих изменений голова болит! – прервала я напряженную тишину комнаты. Мои сестры весело фыркнули, а богиня с вызовом подняла бровь. Никто никогда не видел истинного лица любви. Никто не знал, как она на самом деле выглядела под всем этим совершенством и концентрированной магией.

– Что мне делать с тобой, Ворриор? – спросила богиня, и холод в ее голосе, словно острие ножа, разрезал спертый воздух.

Я приготовилась к ее гневу, который повис над моей головой, словно грозовое облако.

– Можешь ли ты представить себе, – продолжила богиня, вцепившись своими накрашенными красным лаком ногтями в кожу своего кресла, – насколько унизительным для меня был факт того, что Зевс лично вышвырнул меня с Олимпа, потому что моя собственная дочь – моя дочь! – снова привлекла к себе внимание своим неподобающим поведением?

– Я… я… мне правда очень жаль, я же не специально, – запиналась я, желая снова вернуться в ад. Что такого рассказал ей Аид, что она была так зла на меня? И откуда Зевс узнал обо всем?

Афродита затряслась:

– Ну уж нет, Ворриор, в этот раз ты так легко не отделаешься. Последние несколько лет я надеялась, что ты научишься уважать богов. Две тысячи лет назад я бы позволила кентаврам разорвать тебя на кусочки за такое унижение! Ты превратилась в аваддонку, а олимпийкой

ты больше быть не в состоянии. Твоя кровь загрязнена! Я должна была это знать. В мгновение, когда ты родилась, от тебя воняло чем-то совершенно иным! Надо было бросить тебя людям и позволить им воспитывать тебя, как посоветовал мне Зевс. Но нет! Я оставила тебя себе! Подарила тебе жизнь ребенка богов, и как ты меня за это благодаришь? Я стала посмешищем для всего Олимпа! – Лицо любви превратилось в гневную гримасу, но она все еще выглядела потрясающе красивой. Сердитый, фыркающий ангел. – Ты добровольно расскажешь мне о том, что ты сегодня натворила? Или мне придется заставить тебя?

Дрожа, я открыла рот. Ее слова ударили меня, словно пощечина. Я тяжело сглотнула. Краем глаза я видела, как мои сестры с любопытством ждали моего нервного срыва. И только Даймонд с обеспокоенным выражением лица беззвучно сказала «расскажи ей».

Я снова посмотрела на Афродиту.

– Я не сделала ничего плохого, – услышала я свой собственный голос. Звучало упрямо.

Во мне зарождалось горящее желание неповиновения. Отлично! Моя мать меня стыдилась? Считала меня выродком, как и все остальные? Тогда я не сделаю ей одолжение и не стану молить о прощении. Я не сделала ничего плохого… в теории.

Я строптиво поджала губы.

– Ой, правда? – с напускным спокойствием спросила богиня. Ее глаза странно сверкнули. – Значит, то, что Зевс вышвырнул меня с Олимпа, чтобы я встретилась со своей непослушной дочерью, – это ерунда?

Я испуганно прищурилась и инстинктивно пригнулась, когда сосредоточенная сила богини схватила меня и, словно кулаком, ударила в живот. Я ахнула и почувствовала, как из моих глаз текут слезы.

– Это твой последний шанс добровольно рассказать мне о том, что сегодня произошло, Ворриор! – предупредила меня Афродита. Ее могущественный голос практически сорвал слова с моих уст. Мне нужно рассказать ей: признаться в том, что я забыла свое разрешение, пропустила встречу с врачом и случайно стала виновна в смерти одного из церберов. Кроме того, я так сильно пахла цветами, что половина вампиров Подземного мира охотится на меня, и поэтому мне нельзя было возвращаться в Аваддон. Я должна была признаться ей, получить свое наказание и исчезнуть в своей комнате. Я обязана рассказать… Но я много чего должна, однако делать этого, конечно, не буду.

– Ну, как хочешь! – огрызнулась Афродита. Магия заполнила комнату, растоптав мое тщательно выстроенное самообладание так же легко, как горячий нож режет масло. Богиня любви неумолимо приближалась ко мне, затем схватила меня за подбородок и грубой силой вошла в мой разум. Ее власть пронзила мой череп, словно раскаленная кочерга, и она начала копаться в моем мозгу. Я кричала от боли, ощущая сладкую кровь на языке, пока Афродита бродила по моим воспоминаниям. Я беспомощно извивалась в ее крепком захвате. Богиня с хирургической точностью разделяла произошедшие за последний час события в моей голове.

– Покажи мне, что ты снова натворила, Ворриор. Покажи, почему твой отец считает, что я должна запереть тебя в комнате сегодня же. Что ты от меня скрываешь?

– Мама, пожалуйста, нет! – В холодных светло-голубых глазах богини я видела свое собственное изображение. Свою бледную кожу под острыми красными ногтями. Я видела себя – маленькую, слабую и ничтожную. Если Афродита хотела получить информацию, никто был не в силах ей помешать.

Никто не может лгать любви. Она жестко вытащила мои чувства. Этот нефильтрованный поток эмоций заставил меня глотать воздух ртом и дрожать. Капюшон соскользнул с моей головы. Каскад золотистых волос упал на мою спину. Перед моими глазами прыгали черные пятна, во рту перемешались запах роз и сладкий привкус моей крови.