Кровь Дезидерия
Шрифт:
Я делаю глубокий вдох, чтобы прояснить свои мысли, вспоминая, что она задала мне вопрос.
— Это проклятие распространялось годами, но раньше оно было под контролем, когда лишь немногие были Испорчены и с ними можно было справиться до того, как стало хуже. Но… — Я делаю паузу, думая о прошедшем году и сотнях людей, которые пробираются по всей земле Дейадрум. Каждый двор пытался отогнать их от своих границ, но этого недостаточно.
— Но…? — она подталкивает.
Нетерпеливый маленький демон.
— Но они становятся все смелее, и появилось больше Испорченных, достаточно, чтобы начать войну.
Она прислоняется к
— Почему? — спрашивает она.
Один простой вопрос, который содержит так много неизвестных ответов.
— Никто не знает. Они действуют на чистых первобытных инстинктах; они воплощение смерти с их холодными сердцами и жаждой убивать.
Ее руки начинают дрожать, когда она смотрит вдаль, но что-то в ее глазах меняется, как будто она избавляется от беспокойства, охватившего ее маленькую фигурку. Как будто она запихнула свои чувства глубоко внутрь и заперла их, пряча ту часть себя, которой позволила выскользнуть наружу. Она отталкивается от стены и наклоняется, чтобы поднять свой кинжал, ее пристальный взгляд встречается с моим, когда она поднимается обратно. Легкая ухмылка приподнимает левую сторону ее рта, крутя клинком перед собой, прежде чем она вкладывает его в ножны на своей худой ноге.
— Спасибо, что почистил его для меня, — говорит она, когда я бросаю взгляд на красное пятно на ее нежной коже. То что я пометил ее багровым, было вне моего контроля, это была потребность каким-то образом оставить на ней мой запах и посмотреть, будет ли она уклоняться от того, кто держит ее жизнь в своих руках. Я мог бы легко провести аккуратную линию по ее гладкой коже, чтобы у нее навсегда перехватило дыхание. Кожу, которую я хочу видеть больше, но она почти полностью закрыта своим одеянием. Большинство женщин выставляют напоказ столько кожи, сколько им может сойти с рук, желая привлечь к себе внимание. Но этой не нужно этого делать; она может завлекать мужчин, просто глядя на них, и она даже не осознает этого.
— В любое время, — отвечаю я. Отходя в дальний конец переулка, я держу свои чувства в состоянии повышенной готовности на случай, если она попытается скрытно напасть, но по какой-то причине я чувствую, что она этого не сделает.
Я чувствую, как ее глаза прожигают мне спину, когда я собираю вокруг себя больше теней. Прохладное сияние луны впитывается в меня, погружая все вокруг во тьму.
— Кто ты? — кричит она. Я не останавливаю своих движений, продолжая увеличивать расстояние между нами. На моем затененном лице появляется тень улыбки.
Пройдя еще несколько шагов, я бросаю быстрый, незаметный взгляд через плечо и бросаю самодовольную ухмылку, которую она не увидит, но я уверен, что она может почувствовать. Когда она фыркает и поворачивается ко мне спиной, я делаю это своим сигналом и исчезаю в своих тенях.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Эмма
Ночной воздух становится холодным, слои моей одежды ничего не делают, чтобы защитить меня от его цепеняющих объятий. Я не могу не вздохнуть с облегчением, когда вхожу в тепло дворца. Мои мысли путаются, когда я крадусь по задней лестнице моего дома, но я останавливаюсь на лестничной площадке и хватаюсь за перила. Мои мысли возвращаются к таинственному мужчине, который вырвал с корнем все мои мысли об этом мире.
Мир, где люди продолжают петь, танцевать и пить вместе в компании друг друга. Но я не удивлюсь, если это потому, что они верят лжи, которая, я уверена, льется с уст моего отца о
Прежде чем я добралась до конца переулка, я хотел еще раз взглянуть на него, но когда я обернулась, он уже исчезнул в ночи, поглощенный тенями, которыми он владеет.
Я возвращаюсь в свою комнату, и все еще не видно ни одного охранника. Кора хорошо выполнила свой убедительный план, а это значит, что я действительно у нее в долгу. Постучав три раза, она впускает меня.
Я плотнее закутываюсь в свой плащ, чтобы скрыть все еще кровоточащую рану, когда смотрю на нее. Она выглядит измученной, веки ее глаз опускаются каждые несколько секунд.
— Спасибо тебе, Кор, — говорю я, подавляя вздрагивание, когда обнимаю ее. — А теперь иди отдохни. До того, как солнце осветит небо, осталось всего несколько часов.
Она сонно улыбается мне и быстро поднимает большой палец вверх, поворачиваясь, чтобы уйти, прежде чем остановиться перед дверью, положив руку на полированную дверную ручку.
— Я рада, что ты вернулась целой и невредимой, — сонно бормочет она. И с этими словами она уходит.
В моей комнате теплое сияние, которое отбрасывает огонь, потрескивающий по всей комнате.
Направляясь прямиком в ванную, я сбрасываю одежду и довожу воду в огромной ванне до температуры, которая, вероятно, близка к огненным ямам Ада. Я вздрагиваю, когда сдираю ткань с разорванной кожи на ребрах. Моя кровь сочится из открытых порезов, обжигая, как раскаленное железо, опаляющее кожу. Я тянусь, чтобы взять полотенце, смачивая его в горячей воде, текущей из крана ванны.
Делая глубокий вдох, мои легкие наполняются воздухом, пока это не становится болезненным. Я задерживаю дыхание, готовясь к неприятной, жгучей боли, которая, я знаю, пронзит меня, когда я буду промывать эту рану. Но если я этого не сделаю, она может загоняться, поскольку мое тело не может заживать, как у обычного Фейри. Или что, если… Что, если порез от Испорченного сможет изменить меня? Он никогда ничего не говорил о том, как они способны распространять свой яд, но он, возможно, не заметил, что я была глубоко порезана черными когтями, которые выросли на руках Испорченного.
Твердой рукой я прижимаю теплое полотенце к открытой плоти, позволяя ему впитаться в мою беспечность из-за того, что я недостаточно быстро защитилась. По крайней мере, недостаточно быстро, чтобы увернуться от руки Испорченного. Я проглатываю стон боли и продолжаю осторожно протирать рваные отметины. Я бросаю окровавленное полотенце на пол с таким видом, будто вытираю пролитое вино, и достаю мазь, которую тайно храню. Мне приходится время от времени пробираться через кладовую целительницы и хватать бутылочку, потому что мой отец оторвал бы ей голову, если бы я обратилась к ней за исцелением от его жестоких наказаний. Мазь представляет собой густой крем, который приносит немедленное облегчение, когда я наношу его на открытую кожу. Целебный эффект впитывается в мои ребра, пока пульсирующая боль не начинает исчезать. Я выпускаю дыхание, которое задерживала, на свободу и наслаждаюсь обезболивающим эффектом, который оказывает целебная мазь.