Кровь Дезидерия

Стюббе Али

Моя голова резко поворачивается в сторону, и когда я смотрю прямо, моя психика возвращается в фокус. Кэллоуэй стоит передо мной с плотно сжатыми губами и морщинкой на лбу.

— Мой король. — Он кивает головой один раз. — Чувствуете себя лучше?

Я должен был бы выплюнуть в него огненные слова за то, что он поднял на меня руку, но Кэллоуэй всегда прикрывал мою спину. Только что он спас меня от самоубийства, в то время как мой охранник все еще стоит напротив, ничего не подозревая. Я молча киваю в знак благодарности, оборачиваясь, чтобы посмотреть на колодец, в котором находится творение Богов. Шипение

эхом разносится по колодцу, обволакивая меня, дразня. О словах, произнесенных Масиреном, и их воздействии ничего не известно. Но, похоже, желая получить помощь от Масирена, человек должен столкнуться с проклятием, которое цепляется за его истины. Кипящая ярость вырывается на поверхность от осознания того, что помимо изначальных фейри, созданных богами, это существо обладает большей силой, чем я. Мои руки сжаты в кулаки до боли, потому что это неприемлемо.

Я опускаю взгляд на меч, который едва не использовал против себя, теперь лежащий у моих ног. Я убивал многих, но никогда не думал о том, чтобы покончить с собственной жизнью. До сих пор. Я оглядываюсь на колодец, и теперь мне ясно: чтобы получить ответы, дарованные Масиреном, ты должен сначала пережить его присутствие… или заплатить своей жизнью.

Я стряхиваю с кожи остатки покалывания от его силы. Я наполняю легкие глубоким вдохом и медленно выдыхаю. Когда ощущение утихает, удовлетворение всплывает на поверхность, когда ухмылка приподнимает уголки моих губ. Я получил то, что хотел, и Мазирен не преуспел в своей цели причинить мне вред.

Наклоняясь, я подхватываю свой меч, убираю его обратно в ножны и ухожу, не дав Масирену больше никакого ответа. Но его слова звучат у меня в голове.

— Ты должен искать девушку с серебряными глазами далеко за морем.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мариам

Шесть месяцев спустя

Бежать.

Тяжело дыша, с горящими легкими, я несусь через лес так быстро, как позволяет мое тело. Я чувствую, как свежий, холодный воздух проникает прямо в мои кости. От горечи бриза мое тело одеревенело, а мышцы напрягаются и горят с каждым моим шагом.

Я никогда не оглядываюсь назад, боясь, что это замедлит меня. Я зажмуриваю глаза всего на мгновение, чтобы остановить слезы истощения, угрожающие пролиться, потому что я не могу позволить, чтобы мое зрение ухудшилось. Не сейчас.

Последний свет уходящего дня просачивается сквозь деревья, вспыхивая при каждом моем появлении. Я молюсь, чтобы мне удалось выжить, пока на землю не опустится тьма, позволившая мне спрятаться в ночи. Ветки и листья хрустят под ногами, когда я продолжаю свой темп. Мне кажется, что мое сердце вот-вот выскочит из груди, а волосы на затылке встают дыбом, когда я чувствую, что он приближается. Черные полосы неестественных теней начинают окружать мой путь, сигнализируя о моем страхе, почти как густой туман.

Он здесь.

Паника охватывает меня, пока я продолжаю мчаться по лесу. Воля к жизни переполняет мое тело, требующая отдыха. С тех пор, как я рассталась со своей дочерью, мне приходилось

постоянно двигаться, не имея возможности остановиться ни на мгновение. Я покинула земли смертных, чтобы ввести его в заблуждение, держать его подальше от нее. Но недостаток сна, еды и постоянный стресс для моего тела настигли меня. Моя сила — всего лишь тусклая искра, если я не смогу по-настоящему отдохнуть. Невозможно.

Я рычу и продвигаюсь вперед, уворачиваясь от ветвей и перепрыгивая через корни. Мои легкие щиплет от напряжения, когда я пытаюсь оставаться вне досягаемости теней, которые продолжают подкрадываться ко мне. Но прежде чем я успеваю сформулировать свой следующий ход, боль пронзает меня в затылке, и все погружается во тьму.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Лидия

Четыре с половиной года спустя

— А скажи, я могу с-е-е-йчас выйти наружу?

Я заглядываю через дверной проем в главную комнату, где Эмма нетерпеливо подпрыгивает взад-вперед на носках. Ее брови приподняты, а рот широко растянут в ухмылке по всему лицу, она практически задерживает дыхание. Ее коричневое хлопчатобумажное платье с длинными рукавами поношено и заканчивается выше лодыжек, открывая вид на потрепанные старые черные ботинки, от которых она отказывается избавляться. Длинные темные волосы Эммы заплетены в косу и растрепаны, отдельные пряди выбиваются и свисают на лицо.

Видя ее в таком состоянии, я радуюсь всем сердцем, представляя ребенка, который непримиримо остается самим собой — диким и свободным. Я хотела бы обеспечить ее чем-то большим, но все, что у меня есть, — это небольшой доход, который я получаю от продажи картин о том, как выглядит жизнь в Землях фейри Дейадрума. Много лет назад я смогла построить этот крошечный домик посреди Земель Смертных Хелестрии, в той части, куда мало кто забредает, и где мы можем оставаться незаметными для людей.

Визг вырывает меня из моих мыслей, когда я снова сосредотачиваюсь на маленькой девочке, которая сейчас стоит на коленях, драматично умоляя поиграть на улице. Закатив глаза, я сдаюсь.

— Хорошо, но солнце скоро сядет, и я хочу, чтобы ты вернулась в дом до того, как оно зайдет. Поняла?

Эмма подпрыгивает от возбуждения и кричит через плечо, выбегая за дверь.

— Я поняла!

Прежде чем я успеваю вставить еще хоть слово, Эмма уже умчалась, оставляя дверь открытой. Воспоминания о Мариам, исчезнувшей ночью четыре с половиной года назад, внезапно вторгаются в мои мысли, когда я смотрю мимо пустого крыльца на линию деревьев снаружи. Хотела бы я знать, где она и жива ли она.

Проходит час, и я выхожу на улицу, где Эмма взбирается на дерево, вися вниз головой на одной из ветвей. В то время как большинство маленьких девочек хотят носить красивые, чистые платья и аккуратно причесываться, Эмма предпочитает играть в грязи и быть дикой. Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на небо, видя опускающийся золотой шар, и я знаю, Эмма будет расстроена, что пришло время зайти внутрь на ночь. Я подношу руки ко рту и кричу через двор своей неукротимой племяннице, все еще раскачивающейся вверх ногами: