Кровь Донбасса
Шрифт:
До войны семья Наташи перевозила через границу контрабанду— бензин, сигареты, водку, шмотки и вообще все, за что могли заплатить. Ее старший брат отсидел за это несколько лет в Ростове. Сама она родилась в поселке Урало-Кавказ, по ту сторону границы, которой никогда не существовало ни для Наташи, ни для ее семьи. Провела там детство, а потом переехала в российский Донецк, чтобы «нормально закончить» школу. «Урки» — как называла Наташа своих земляков из пограничного степного поселка, в названии которого звучали образы далеких гор, учились в Краснодоне и обычно ходили в школу только несколько классов. Потом подростки начинали работать на шахте-ко-панке, перевозили через границу «контрабас», садились на иглу или уезжали,
— Много людей тут идет? — спросил он у Наташи. Она сняла блейзер, вытерла запотевшее и уже начавшее облезать от загара лицо и стала рассказывать о беженцах, которые едут из Украины по проселкам на машинах или переходят границу пешком по ночам, после того как пограничники укрылись на КП, фактически оставив ее открытой. И о людях, которые пробираются с российской стороны. «На помощь нашим», — сказала о них Наташа.
— С беженцев деньги берете? — сказал Костя.
— Да когда как, как получится, — ответила девушка. То, чем она занималась, казалось ей таким же естественным, как любая другая работа. Однажды, совсем недавно, их кто-то обстрелял ночью в степи, повредив «Газель», которую они видели в степи у вагончиков. Пришлось полкилометра лезть ползком по степи, над которой летели пули.
Границы действительно не было. Костя видел запаханные пограничниками проселки и какой-то сломанный и проржавевший шлагбаум, видел следы, оставшиеся на взопревшей после недавней грозы земле — то ли от тяжелых тракторов, то ли от танков. Территория России глубоким клином вдавалась здесь в Украину, которая была спереди, справа и слева. Все та же степь, где бесконечно пели цикады. Далеко над полями виднелся огромный карандаш шахты «Суходольская-Восточная». Они немного отдохнули на пригорке, покурили, выпили воды и съели пару оставшихся у Кости яблок и огурцов. Наташа болтала, вытянув уставшие от ходьбы, поколотые остяками ноги. А он смотрел, как огромное солнце медленно падает к западу, за горизонт — проваливаясь в раскрывшуюся там пропасть войны. Где-то у оврага тревожно посвистывал невидимый байбак, и Костя пытался рассмотреть среди трав его фигурку крохотного, молящегося на солнечный диск человечка — духа земли, который прорыл в ней первые тоннели и штольни.
В конце проселок вывел их к осыпавшемуся террикону старой, давно заброшенной шахты. Возле нее сидели двое одетых в камуфляж парней. Рядом с ними лежал автомат, но никто из них не потянулся к нему, лениво наблюдая за приближающимися.
— Сигареты есть? — спросил старший из парней у Кости, поздоровавшись с Наташей, которая, не снимая одежды, начала поливать себя водой из пластиковой канистры.
Костя тоже умылся, наблюдая, как ребята с жадностью потрошат его пачку сигарет, засовывая их про запас в карманы камуфляжных курток. Оба они работали на «копан-ках» Урало-Кавказа, а теперь числились в ополчении Сухо-дольска. Митяй, старший в этом патруле, на поясе которого иногда говорила рация, получил ранение еще за несколько лет до войны — когда на их «копанку» совершили налет такие же парни, нанятые конкурентом его хозяина. Теперь хозяин сбежал в Россию, а на «копанке» никто не работает.
— Мы тут сами себе и кавказцы, и уральские с Тагила, — ржал он. — Скажи, я похож на чечена, если отпустить бороду как у Рамзана?
Поселок Урало-Кавказ был основан ровно сто лет назад, прямо перед Первой мировой войной. Он возник рядом с рудником Урало-Кавказского акционерного общества, которое основали промышленники из Англии и России: миллионер Лили, украинский меценат заводчик Тищенко и профессор Родыгин. «В селе не было ни водопровода, ни канализации. Не было и школы. До ближайшей церковноприходской школы и двухклассного училища, где могли учиться дети горняков, надо было добираться на хутор Сороки но, за десять километров. Большинство горняков,
Парни сказали, что вечером сюда приедет «уазик» — бойцов из расположенных возле Краснодона шахтерских поселков собирают, чтобы «отбить КП». Косте надо было идти в город, к маршрутке, а Наташа пошла обратно, легким и быстрым шагом, попирая несуществующие для нее придуманные в далеких столицах границы.
Приложение
ОБЪЕДИНЕНИЕ «БОРОТЬБА»
Восстановление частной собственности и капиталистических отношений в нашей стране принесло процветание ничтожной прослойке людей, но стало настоящей катастрофой для народного большинства. Украина оказалась встроена в мировую экономическую систему в качестве страны периферийного капитализма, превратившись в рынок сбыта товаров из развитых стран и источник дешевой рабочей силы.
Логика накопления капитала привела к быстрой концентрации собственности в руках немногих. Связанные с мировым капиталом финансово-промышленные группы полностью контролируют экономическую жизнь страны, а их владельцы распоряжаются львиной долей национального дохода. Сегодня уровень доходов 10% самых бедных и 10% самых богатых граждан соотносятся как 1 к 40.
Встраивание в мировую капиталистическую экономику привело к формированию и закреплению периферийного типа развития Украины. Доля сырьевой продукции и продукции низкой степени переработки в общем объеме производства Украины составляет около 70%, за двадцать лет, прошедшие с распада СССР доля машиностроения в структуре промышленного производства снизилась - с 31 до 14%, то есть более чем вдвое, а доля черной металлургии, напротив, выросла - с 11 до почти 27%.
Верхушка правящего класса, получающая доходы от экспорта сырьевой продукции низкой степени переработки, абсолютно не заинтересована в развитии высокотехнологических отраслей, науки, образования, культуры и социальной сферы. Все это становится «издержками», только мешающими получению прибылей. Поэтому сохранение капитализма в Украине означает не просто сохранение чудовищной пропасти между бедными и богатыми, но и общую моральную и интеллектуальную деградацию.
В условиях классовой поляризации и концентрации богатства в руках правящего класса, демократические права и институты превращаются в простое прикрытие для власти класса капиталистов, а конкуренция капиталов - не власть народа. Государственный аппарат полностью подчинен обслуживанию интересов крупного капитала и будет серьезным препятствием попыткам прогрессивных социальных преобразований. Выборы превращены олигархией в театр политических марионеток, представляющих финансово-промышленные кланы.
Созданные в 90-е годы официальные левые партии переживают сегодня глубочайший кризис. Однако, они всегда являлись левыми лишь формально, согласно зарегистрированным политическим брендам. Они никогда не выдвигали на первый план социалистическую альтернативу. В последние годы эти псевдолевые партии перестали бороться даже за частичные улучшения в рамках капитализма, став младшими партнерами в правительствах партий крупного капитала. Своей беспринципностью, оппортунизмом, политической проституцией, КПУ, СПУ и ПСПУ дискредитировали левую идею в глазах украинского рабочего класса и городской бедноты.