Кровь драконов
Шрифт:
И регулировали потоки Серебра.
Чем глубже она спускалась, тем меньше ощущала себя Тимарой. Ей было знакомо устройство этого колодца, хотя обычно она использовала не только цепь. У Старших существовали рычаги, цепи и колеса. Раньше по колодезной шахте гоняли плотно пригнанную платформу с люком – специально для такого рода посещений. Она припомнила утомительно долгий процесс: нужно было обязательно вращать рукоятку под громкое бряцанье цепи, проходящей через механизм подъемника.
Тимара остановилась. Ее тело пронизал холод. Амаринда не любила сюда забираться, никогда не относилась к этому спокойно,
Амаринде не нравился узкий колодец. И темнота. И холод.
Она наступила ему на руку. Теллатор выругался на незнакомом языке.
– Подожди! – приказал он ей. – Я на конце цепи. Пытаюсь закрепить веревку на последних звеньях, чтобы можно было продвинуться еще ниже. Задача очень сложная.
Она не ответила. Она цеплялась в темноте за холодную цепь и ощущала, как ее опора дрожит от его движений. Под их весом цепь чуть раскачивалась. Уговаривая себя, что это ничем не отличается от лазания по тоненькому деревцу, она ждала.
– Ну вот. Я слышал, как веревка ударилась о дно, когда я ее бросил. Надо спускаться быстро.
– Если ты наступишь на живое Серебро…
Она не стала договаривать.
– Когда вытаскивали ведро, я заметил на дне обломки. Встану на них.
Она почувствовала, что он снова начал двигаться. Теперь он напрягался сильнее, и под его весом цепь резко дергалась. Руки у нее стало сводить от холодного металла, звенья впивались ей в ступни. Освободив одну руку, она сняла с шеи ожерелье. Рапскаль был слишком далеко, так что просто передать светящееся украшение ему не удалось бы. Не раздумывая, она бросила его вниз, лишая себя света.
– Выбирай, куда ставить ногу, – велела она ему и под-метила, что снова стала собой, вернувшись к тем временам, когда они с Рапскалем затевали что-то неразумное. Она – по-прежнему была раздражена из-за того, что здесь оказалась, но не была уверена в том, что винить в этом следует Рапскаля.
Цепь продолжала дергаться. Когда Тимара лишилась мерцающего ожерелья, вокруг нее сомкнулась темнота. Она зажмурилась и представила себе, что на самом деле колодец не такой уж узкий. Глубокий – да. Очень глубокий. Она оказалась так далеко от света и ветра! Она начала дрожать – и не от холода. Как она все это ненавидит и боится! Темнота была для нее чем-то вещественным, не простым отсутствием света, а чем-то душным, способным сомкнуться на ней, словно удавка.
– Спускайся, – прошептал он. – Я тебя поймаю. Но будь осторожна.
Ей не хотелось спускаться к нему, руки у нее начали слабеть. Она добралась до конца цепи и уцепилась за веревку. Ее онемевшие руки скользнули, не выдерживая ее веса, и она с визгом поехала вниз, обжигая ладони веревкой. Он грубо подхватил ее и поставил рядом с собой.
– Открой глаза! – приказал он, и только тут она поняла, что они крепко
Отчаянно цепляясь за него, она медленно открыла глаза. Теперь лунное ожерелье было на нем. Отбрасываемый свет был слабым – и в то же время представлял яркий контраст с этой кромешной тьмой. Она отвела взгляд от ожерелья, надеясь, что ее глаза скоро привыкнут.
Они стояли рядом на дне колодца. Подняв голову, она с изумлением увидела далекие точечки света. Звезды. Стенки колодца были почти гладкими, швы между камнями оставались тонкими и прямыми. Они стояли на обломках металла и древнего дерева, сохранившегося благодаря холоду.
– Нагнись, – шепотом попросила она.
Когда он послушался, свет опустился ниже. Она наклонилась рядом с ним. Присев на корточки, она прикоснулась к находившейся у них под ногами сломанной платформе. Там оказался кусок шестерни.
– Эта штука ходила вверх и вниз по шахте. Наверное, она давно сломалась и упала.
– Верно, – кивнул он, заставив ожерелье чуть закачаться. – При последнем сильном землетрясении.
Она переступила – и у нее под ногами захрустела какая-то груда палок. Среди них что-то блеснуло. Серебро?
Он шумно вздохнул, когда она голыми руками отодвинула в сторону палки и присмотрелась внимательнее.
– Это кольцо! – удивленно воскликнула она.
Она подняла украшение – и ее прикосновение его раз-будило. Творение рук Старших. Огненный камень загорелся желтым светом в оправе из джидзина. Джидзин! Теперь она знала, что это такое: Серебро, заключенное в железо. Она зажала кольцо между пальцами, используя как крошечный – фонарь.
– Тут на дне много всего. Но Серебра нет. Только земля. – Она присмотрелась внимательнее. – Рапскаль, здесь можно заглянуть под сломанную платформу. Дно колодца вымощено камнями, а колодцы так не делают. Вспомни, как мы выкладывали камнями наши родники с питьевой водой по пути сюда. Зачем делать настолько глубокий колодец, а потом закрывать его от Серебра со всех сторон? Это не имеет никакого смысла!
– Не знаю. – Голос у него дрожал. – Я в первый раз оказался здесь, внизу. Мне хотелось сюда спуститься, но я не мог.
Он шумно сглотнул.
– Ну, теперь мы оба здесь. – Ей вспомнились слова, ко-торые часто повторял Карсон: «Все, что делали Старшие, делалось по какой-то причине». Она чуть подвинулась. Ее нога зацепила кусок грязной ткани. – Здесь чья-то старая рубашка. Они что – стали бросать сюда мусор, когда колодец пересох?
– Нет, – прошептал он. – Нет.
Она потянула слипшиеся от грязи складки.
– Смотри. Перчатка с большими крагами!
Она подняла ее кончиками пальцев, стряхнула с нее мусор и стала разглядывать.
– А вот вторая, – сказал он, но трогать ее не стал.
Он сидел на корточках, прислонившись спиной к стене, и наблюдал за ней. Она вытащила парную перчатку из-под камня, который ее придавил. Камень чуть откатился и глухо ударился о стенку. Она повернулась, чтобы присмотреться к странному камню.
– Амаринда! – произнес он сдавленным голосом.
Она наклонилась ниже и увидела, что отбросила не камень. Это был череп, коричневый и потрескавшийся. Она уставилась на него, чувствуя, как к горлу подступает вопль. Однако он отхлынул, так и не вырвавшись наружу.