Кровь фей
Шрифт:
Эсмели была из дюжины фей, учившихся в Школе Алой Звезды, и в этом году, когда наступил вер — тёплое время, — Эсмели ужалила маа-змея. Будь это простая гадина, а не дитя Мааль, с феей ничего бы не случилось — неопасные раны, укусы или ушибы заживали сами собой. Но тогда и рассказывать было бы не о чем.
— Она лежала вся раздутая и лиловая, глаза у неё вытаращились так, будто сейчас вылетят из орбит! А потом она умерла в страшных мучениях, — передавали феи из Школы Алой Звезды всем остальным. — А рядом были бездарные.
Бездарными называли людей, потому что у них не было звёздного дара. Лэннери не любил это прозвище, а по какой причине, знал только его друг.
— Смотри, время Белой Звезды подходит к концу, она тускнеет, — забеспокоился Саймен. — Скоро засияет Золотая, и нам пора будет улетать, а я ещё недостаточно добрых дел совершил!
Лэннери с сомнением осмотрел его непорочно-белую рубаху с поясом и штаны.
— Ты даже запачкаться не успел. Спорим, моя змея — это первая, которую ты убил?
Саймен не успел ответить. Всё ещё шевелившиеся останки маа-змеи подпрыгнули вверх, словно в последнем отчаянном порыве… плюхнулись обратно на землю и замерли.
— Тхагасса! — Выругавшись, Саймен взлетел выше и сжёг останки маа-змеи парой лучей. — Смотри, эта тварь достала меня даже дохлая!
В пылу гнева друг забывал о возвышенных словах. Посмеиваясь, Лэннери оглядел белый башмак, самую малость запачканный тёмной, скверно пахнущей кровью, и заключил:
— Теперь больше похоже на то, что ты доблестно сражался со сторонниками Мааль!
Айя хихикала у него в голове.
Саймен насупился и, ничего не говоря, полетел в сторону деревни Хейгри; Лэннери последовал за ним. Ещё две феи, Ирлани и Альди, должны были проверить каждый деревенский дом, и, если там попадётся нечисть или хибри, уничтожить их. Было бы удачей, попадись в руки фей сам черномаг, который повелевал всеми этими тварями, но, к сожалению, поймать его трудно. Черномагов на Благословенных Островах оставалось двое или трое, со слов Белой Наставницы, и они хорошо прятались. А нечисть и хибри заранее предупреждали их о том, что там-то и там-то могут появиться феи. Тем не менее, все усилия черномагов и нечисти поколебать Великое Равновесие были напрасны — так говорила Белая Наставница, так говорили другие феи, да и Лэннери по вечерам думал так же, выпив положенную ему чашу настоя белокорня.
Но иногда его одолевали сомнения — если всё так замечательно, почему то и дело приходилось бороться с какой-нибудь вылезшей из-под земли нечистью? Неужели это дело рук нескольких черномагов, а не, скажем, десятка или даже больше? Могло ли быть так, что Белая Наставница приукрашивала реальность для юных фей, только-только готовившихся сдать последний экзамен в Школе?
«Уверена, что нет, — Айя услышала мысли Лэннери. — Наставница не стала бы вас обманывать».
«Я, ты и Саймен делали пару ночных вылазок, — напомнил ей Лэннери. — И видели пепелище на месте человеческого селения, а сверху ползали жирные коричневые черви. Новый вид нечисти? Говорили же, что одни только маа-змеи и ящерицы остались!»
Айя не нашлась,
— Что случилось? — громко спросил Саймен на человеческом языке, и толпа расступилась. Долетели шепотки, обрывки фраз; Лэннери уловил движение, которым немолодая женщина в простом тёмном платье вытерла лицо. Глаза у неё блестели от слёз.
На земле скорчилось существо с тонкими по человеческим меркам, почти детскими руками и длинными чёрными волосами. Лэннери решил бы, что это голая и неимоверно грязная девушка, если б не одно обстоятельство. Когда она подняла голову и откинула прядь со лба, Лэннери чуть не отпрянул. И услышал вздох Саймена.
Хибри! Волчья морда вместо девичьего лица, и, глядя на фей, чудовище оскалило зубы.
Голос Ирлани ворвался в тишину:
— Мы не стали трогать эту хибри. Я убила трёх змей, Альди — двух больших хибри. Наставница сказала, что для экзамена нужно стараться, а на вашем счету, — Ирлани улыбнулась, показывая мелкие зубки, — наверняка мало… добрых дел. Постарайтесь показать себя лучше!
Она говорила на фейском языке, который для людей, черномагов и нечисти звучал как непонятное щебетанье.
Лэннери взглянул на тихо рыдавшую в толпе женщину — хибри когда-то была ей дочерью, или, может быть, племянницей. Добрые дела, сказала Ирлани… Да она издевается — такое дело можно назвать тягостным, пусть и необходимым, но уж никак не добрым! Мэйе — глава деревни, невысокий, сгорбленный старик, одетый в тёмную рубаху и штаны и отличавшийся от остальных мужчин только красивым кожаным поясом вместо верёвки, — выступил вперёд и обратился к феям:
— А вернуть обратно, как было, никак нельзя? Спасти её?
У мэйе дрожали натруженные руки, глаза были опущены, и весь его вид наводил на мысли, что хибри и ему не чужая.
— Нет, — отрезала Ирлани. В этой паре чаще говорила она, Альди помалкивала. — Вы знаете, как делается смешение?
Мэйе неуверенно кивнул:
— Д — да… знаю.
— Человеку отрезают голову, руку или ногу — или вовсе разрубают его надвое топором. И соединяют с частью тела животного, как будто шьют грубыми чёрными нитками. Всё это в одном котле, пока чёрная магия уберегает и человека, и животное от немедленной смерти. В ней, — Ирлани указала палочкой на хибри, — не осталось ничего человеческого.
— Неправда! — пронзительно выкрикнула женщина из толпы. — Она меня узнала и не напала!
— Просто растерялась, — Ирлани скривила губы. Люди едва ли могли рассмотреть выражение её лица, но Лэннери хорошо видел раздражение вместо сочувствия или жалости. Феи не обязаны быть добрыми — им надлежит быть справедливыми. Но Ирлани всё равно злила своим равнодушием к человеческой беде.
Альди вдруг повернулась к Саймену:
— Убей хибри. Ты почти не сражался, я знаю.