Кровь и грязь
Шрифт:
Высунувшаяся в оконный пролом с ухватом наперевес Унда имела возможность видеть всю эту битву и отдала должное Ларе тем, что сама пригласила его под вечер к себе в дом и не возразила против того, чтобы он ненадолго остался с Элбет наедине, пока она носила Тэрлу два кувшина с молоком. Ничего подобного за ней прежде не водилось. Элбет, глядя на мать, тоже в долгу не осталась и позволила Ларе несколько горячих поцелуев, на последний неловко ответила, отчего страшно сконфузилась и до возвращения Унды вела себя особенно скованно.
Сегодня Лара надеялся упрочить свой нечаянный успех. Лишь бы Пирс следом не увязался.
С Пирсом
Обычно посиделки у Тэрла могли продолжаться долго за полночь. Сегодня, конечно, не тот случай: утром, несмотря на окончание полевых работ, всем надлежало быть свежими и бодрыми. Но приход нежданного гостя и видимые успехи в обороне туна запросто могли расхолодить присутствующих и привести к поздним возлияниям. В честь Лаирта, в честь самого Тэрла, в честь… да хоть в честь Лина Трехпалого, нравившегося Ларе еще меньше, чем перспектива засесть за никчемную грамоту. Нужно было что-то придумывать и придумывать срочно.
Взгляд Лары упал на стул, недавно занимаемый Нэлсом. На спинке висели широкие кожаные ножны с коротким мечом. Нэлс забыл свое оружие, когда спешил исполнить поручение Тэрла. Удачно!
Лара уже собрался было вызваться отнести меч законному хозяину, когда тот появился в дверях собственной персоной, кивнул Тэрлу и по-свойски подсел к заскучавшему в компании полусонного старика виггеру Фейли. Опоздал. Благовидного предлога удалиться, похоже, не дождаться. Придется действовать прямо.
— Вита Тэрл, — начал было Лара, заметив, что довольный жизнью аол прервал беседу с гостем и подливает себе в кружку крока.
— Погоди-ка, друг мой, у нас тут серьезный спор намечается, — отмахнулся Тэрл, однако, натолкнувшись на умоляющий взгляд фолдита, никак не вязавшийся с раскрасневшейся физиономией, хмыкнул и поинтересовался: — Что, братец, живот прихватило? — Лара не нашел ничего лучшего, как кивнуть. — Хорошо, хорошо, ступай проветрись. Заодно проверь, чем там Таффи занят. Если все еще на заборе караулит, пришли ко мне, у меня к нему одно дельце есть.
Подобный поворот дел устраивал Лару как нельзя лучше, тем более что упомянутый мальчонка приходился Элбет родным братом.
После натопленного терема свежий воздух улицы показался Ларе обжигающе холодным. Смеркалось. Там и сям горели факелы, и в их пляшущих отсветах неторопливо кружили стайки снежинок. Лара поежился и похвалил себя за предусмотрительность: под вечер он зашел домой и поддел под меховую безрукавку теплую шерстяную рубаху.
Мимо прошли двое фолдитов, на голых плечах которых лежало тяжелое, еще не обструганное бревно. Покосившись на Лару, они молча продолжили свой путь, не обращая внимания ни на сумерки, ни на первый снег, ни на стужу. Они спешили
Лара невольно распрямил плечи, выпятил широкую грудь и вразвалку отправился исполнять поручение Тэрла, как нельзя кстати совпадавшее с его собственными желаниями.
Разумеется, ему хотелось начать поиски с дома Элбет, однако он слишком хорошо знал ее вездесущего братца — материнский кров был последним местом, куда тот мог наведаться, тем более в такой ответственный день. Безудержно смелый, влюбленный в приключения, пусть даже самые пустяковые, обладающий телячьим упорством и снедаемый жаждой быть нужным всем и вся, Таффи забывал про голод, не чувствовал холода, терпел любые лишения и вспоминал о доме, только когда слышал встревоженные оклики матери или сестры. Он был на три зимы младше Элбет, на голову ниже ее и раза в два легче, но при этом сумел стать заводилой в ватаге более взрослых ребят, безропотно признавших в нем вожака. Унда поначалу пыталась унять пыл сына и призвать его к умеренности в никому не нужных подвигах, однако скоро осознала невозможность совладать с неуемным характером того, кто родился фолдитом, но мечтал умереть героем. Масла в огонь подливал сам Тэрл, вопреки просьбам Унды продолжавший использовать ее Таффи по поводу и без. Лара знал, что она имела с Тэрлом серьезный разговор на эту тему и, как ни странно, в конце концов уступила доводам уважаемого аола. Тэрл умел подбирать нужные слова в разговоре с кем угодно, это точно. И грамоту, кстати, разумел. Может быть, поэтому? Да нет, конечно, не поэтому, а потому что в замке долго служил.
Если бы Лара в свое время тоже подался в виггеры, сейчас бы, поди, читал, писал и не палкой махал, а мечом врагов на дольки разделывал. Ну уж как получилось, так получилось. Не всем же к Ракли на поклон ходить. Вон у того какая дружина! Одних конников — что народу в туне. А то и поболе. Кормежка, говорят, при замке неслабая, так и тут ведь вроде с голоду никто не дохнет. Был бы сейчас, скажем, в десятке этого самого Лина Трехпалого. Велика радость: ни семьи, ни дома. Семьи, правда, и так нет, зато есть надежда. И дом справный, свой, к зиме готовый, хоть завтра невесту приводи.
— Что ухмыляешься? Помог бы лучше!
Лара прервал размышления и обнаружил, что подошел к тому месту, где совсем недавно фолдиты вместе со сверами латали сгоревший забор. Работа была закопчена, и теперь вся честная компания, расположившись на лавках прямо под частоколом, скрашивала вечер дружными возлияниями из заваленной на бок бочки.
Лара понял, что его всего-навсего зовут присоединиться, и отмахнулся.
— Работайте-работайте, лентяи! Некогда мне с вами тут кружками махать. Дела у меня поважнее будут. Никто Таффи не видал?
— Кончай приставать к мальчишке, — загоготал кто-то. — Лучше сестренкой его займись. Тебе она точно не откажет.
— Да иди ты! — Лара сплюнул и повернул вдоль частокола налево, в сторону ворот. Связываться с пьяными горлопанами ему ну совершенно не хотелось. Ничего, пусть потерпят день-другой, а там мы еще поглядим, кто смеяться будет.
Таффи он обнаружил раньше, чем добрался до ворот, где, как он знал, был излюбленный наблюдательный пост боевой детворы. Пострел забрался на подобие рант и вглядывался через пропил между бревнами в темнеющий враждебный мир снаружи. В руках он крепко держал заряженный арбалет.