Кровь и лед
Шрифт:
— Наверное, самое первое издание, — сказал Майкл и отдал книгу Синклеру.
— Автора стихов зовут Сэмюэль Тэйлор Кольридж, — проговорил Синклер, неловко забирая томик скованными руками. — И насколько я знаю, эта книга пока не навредила ни одной живой душе.
Майкл признавал необходимость в принятии всех мер предосторожности, но все равно ощущал из-за них некоторую неловкость.
— Так, дай Бог памяти, — пробормотал Майкл, перед тем как зачитать наизусть несколько строк, которые заучил еще в школе: — «В стране Ксанад благословенной
На Синклера и это произвело впечатление.
— Его произведения до сих пор помнят? Даже сейчас?
— Еще бы! — с радостью сообщил Майкл. — Поэты-романтики входят в программу обязательного обучения в старших школах и колледжах. Вордсворт, Кольридж, Китс. Однако я все равно не понимаю, что означает заголовок этой книги — «Листы из книг Сивиллы».
Синклер, нежно поглаживая обложку книги, словно собаку по гладкой шерсти на загривке, объяснил:
— Греческие сивиллы, то есть пророчицы, писали свои предсказания на пальмовых листьях.
Майкл кивнул. Его впечатлил тот факт, что книга особенно дорога сердцу Синклера. Томик был заботливо упакован среди других вещей в мешке у церковного входа.
— Я заметил, что в ней есть и «Поэма о старом моряке», — сказал он. — Эта поэма и в наши дни очень известна. Она часто мелькает в различных списках рекомендованной литературы.
Синклер посмотрел на книгу и, не открывая ее, продекламировал:
— «Как путник, что идет в глуши с тревогой и тоской, и закружился, но назад на путь не взглянет свой…»
Франклин, кажется, совсем растерялся.
— «…и чувствует, что позади ужасный дух ночной», — закончил Синклер отрывок.
В помещении повисла гнетущая тишина. У Майкла от последних строк мурашки пробежали по коже. Неужели Синклер именно так и воспринимает недавний побег? Как одинокое путешествие в глуши в сопровождении демонов, которые неотступно следуют за ним по пятам? Тревога во взгляде, впалые глаза, растрескавшиеся губы, неопрятные русые волосы, прилипшие к голове, как если бы он только что вылез из воды, — все говорило о том, что так оно и есть.
Франклин, который, по-видимому, испугался, что поэтический вечер только начинается, обратился к Майклу:
— Ты не против, если я ненадолго отлучусь?
— Валяй, — ответил Майкл.
Франклин бросил журнал на контейнер и вышел.
Синклер отложил книгу в сторону и оперся спиной о стену, а Майкл убрал замусоленный номер «Максима» с насеста Франклина и сел на его место.
— Полагаю, закурить у вас для меня не найдется, не так ли? — спросил Синклер, прямо как джентльмен, лениво обращающийся к другому джентльмену где-нибудь в аристократическом клубе.
— Боюсь, что нет.
— У охранника тоже нет, — вздохнул Синклер. — Есть какая-то особая причина, по которой меня лишают табака, или мужчины больше не курят?
Майкл невольно расплылся в улыбке.
— Наверное, Мерфи отдал приказ не давать вам сигарет, сигар и прочих подобных вещей. Должно быть, опасается, что вы попытаетесь
— Спалить вместе с собой?
— Согласен, — сказал Майкл. — Это было бы не слишком разумно. А современные мужчины курят, правда, меньше. Оказывается, курение вызывает рак.
Синклер смерил его скептическим взглядом, словно Майкл с полной серьезностью сообщил, что Луна сделана из молодого сыра.
— Ну хорошо. А спиртное сейчас в чести?
— Еще как. Особенно здесь.
Синклер выжидающе глядел на Майкла, пока тот решал, как поступить. Журналист понимал, что, если принесет Синклеру спиртное, грубейшим образом нарушит распоряжение Мерфи, да и Шарлотта наверняка не одобрит подобный поступок. Черт, в данных обстоятельствах это действительно было бы глупостью. С другой стороны, мужчина выглядит вполне спокойным и здравомыслящим. Тем более это отличная возможность заслужить доверие лейтенанта и вывести его на разговор про их длительное, полное приключений путешествие. Майкл до сих пор не имел ни малейшего представления, как Синклера и Элеонор угораздило оказаться на морском дне, связанными цепями.
— У нас в клубе всегда стоял графин с отличным портвейном, приготовленный для гостей.
— Смею вас уверить, что такой выпивки мы здесь не держим. В основном тут пьют пиво.
Синклер небрежно пожал плечами:
— Я бы и от пива не отказался.
Майкл обвел взглядом склад. В большинстве ящиков лежали либо консервы, либо посуда, но где-то здесь должны находиться и ящики с легким светлым пивом.
— Никуда не уходите, — предостерег Майкл.
Он встал и пошел к следующему ряду, возле которого на бетонном полу темнел след крови Экерли. Обойдя пятно вокруг (и стараясь о нем не думать), нашел искомый контейнер с пивом и открыл крышку. Вынул две бутылки и, воспользовавшись швейцарским армейским ножом, откупорил. Возвратившись, передал одну Синклеру, стукнул по ней своей бутылкой, чокаясь, и вернулся на место.
Далеко запрокинув голову, Синклер сделал долгий глоток, после чего внимательно оглядел темную бутылку с изображением мужчины в парике на этикетке.
— Однажды такие бутылки стали причиной грандиозного скандала.
— Скандала?
— Это случилось, когда лорду Кардигану на банкетный стол поставили мозельвейн в похожей черной бутылке.
— И почему это стало проблемой?
— Лорд Кардиган был очень строг в таких делах, — сказал Синклер, подчеркнуто громко и внятно произнося имя знаменитого военачальника. — Он всегда требовал, чтобы ему на стол подавали исключительно шампанское.
— Когда это случилось?
— В тысяча восемьсот сороковом, если мне не изменяет память. Во время офицерского ужина.
Беседа принимала все более и более сюрреалистический характер.
Синклер тем временем продолжал рассказ:
— …все это, как вы понимаете, мне известно только с чужих слов. В ту пору я еще находился в Итоне.
Майклу снова пришлось напомнить себе, что Синклер и Элеонор жили в веке и мире, которые давно канули в небытие. То, что для Майкла было историей, для Синклера — лишь одной из повседневных новостей.