Кровь и лед
Шрифт:
Майкл потянулся вверх, сорвал со стебля самую мясистую ягоду и поднес к губам девушки. К ее щекам прилила кровь. Она немного поколебалась, затем нагнула голову к клубнике и аккуратно откусила половинку.
Купаясь в лучах теплого света, который переливался на ее шелковистых волосах и золотистом обрамлении броши, она с наслаждением смаковала угощение.
— Доедайте, — сказал Майкл, все еще держа перед ней оставшуюся половинку.
Девушка медленно подняла глаза, и их взгляды встретились. Губы
Продолжая неотрывно смотреть ему в глаза, Элеонор подалась вперед и ухватила ртом оставшуюся часть клубники. Мягко подцепила ее зубами, при этом легонько коснувшись губами кончиков его пальцев, и сорвала ягоду с зеленого хвостика. Майкла словно парализовало.
— Спасибо, Майкл, — промолвила она.
Ему это не снится? Она действительно впервые обратилась к нему по имени?
— Я получила несказанное удовольствие.
— Это мой вам рождественский подарок.
— Правда? — удивилась она. — Неужели сейчас Рождество?
Он кивнул. Майкла так и подмывало обнять девушку, но он не осмелился. В конце концов, он пригласил ее в лабораторию совсем не за этим. У них все равно нет совместного будущего.
Только почему Майклу все время приходится убеждать себя в этом?
— На Рождество мы всегда украшали дом омелами, плющом и хвойными ветками, — мечтательно сказала она. — По случаю праздника мама делала пудинг, а сверху в него втыкала веточку падуба, вымоченную в бренди. Когда папа подносил к ней спичку, вся комната озарялась ярким светом, словно от костра.
Она отвернулась и вышла из-под направленного света ламп.
— Свет очень горячий.
Элеонор двинулась дальше по проходу, шурша длинным синим платьем с пышными рукавами и высоким белым воротничком, который особенно подчеркивал стройность ее фигуры. Она провела пальцами по рядам томатных кустов, листьям салата-латука, редиса и лука, которые стояли на столах в низких горшках с прозрачной жидкостью.
— Здесь нет грунта, — произнесла она, не оборачиваясь. — Тогда как они растут?
— Это называется гидропоника, — пояснил Майкл, следуя за ней по проходу. — Все необходимые растениям минералы и питательные вещества находятся в воде. Добавьте свет, воздух — и готово.
— Потрясающе, — сказала она. — Это место мне напоминает оранжерею на Великой выставке. Отец однажды отвел нас туда с моей сестрой Эбигейл.
— Когда это было?
— В тысяча восемьсот пятьдесят первом году, — сообщила она, словно это было общеизвестным фактом. — В Хрустальном дворце в Гайд-парке.
Майкл до сих пор не мог свыкнуться с мыслью, что разговаривает с человеком из прошлого.
В конце лаборатории стояла еще одна батарея
— Боже, как красиво! — восхитилась Элеонор, ныряя в узкий проход, по обеим сторонам которого тянулись горящие красным розы и разноцветные орхидеи на длинных изогнутых стеблях. Даже в отсутствие почвы здесь было жарко и пахло сыростью джунглей. Элеонор глубоко вздохнула и расстегнула на воротнике верхнюю пуговицу, правда, ею и ограничилась. — Никогда бы не подумала, что в столь холодном и глухом месте может существовать такая красота, — сказала она, наслаждаясь буйством цветов и запахов. — А кто ведает всеми этими растениями? Вы?
— Нет, что вы. Если бы я за них отвечал, они бы завяли через неделю, — признался Майкл.
Но как он мог ей объяснить, что случилось с Экерли? И какой будет ее реакция, расскажи он ей правду? Признается ли ему после этого в своей непреходящей и тщательно скрываемой жажде?
По правде говоря, Майкл страшился услышать из ее уст что-то в этом роде.
— Мы все здесь понемногу трудимся, — выкрутился он. — Но в основном все выполняется автоматически по командам компьютеров и таймеров.
Он тут же сообразил, что эти слова звучат для нее как чистая тарабарщина, поэтому добавил:
— Механические устройства.
Простой ответ, кажется, удовлетворил Элеонор… однако она вдруг помрачнела. Судя по выражению ее лица, она даже сейчас, уткнувшись носом в заросли роз и вдыхая цветочный аромат, думала о чем-то неприятном. Девушка застыла над цветником, нахмурившись.
— Майкл… — наконец вымолвила она, но замолчала, не зная, как продолжить мысль.
— Да?
Она помедлила еще секунду, затем, отбросив нерешительность, сказала:
— Я никак не могу отделаться от чувства, что вы от меня что-то скрываете.
Что правда, то правда, отметил про себя Майкл, но он скрывал от нее такмного, что, решись поговорить с ней начистоту, не знал бы, с чего начать.
— Это имеет отношение к лейтенанту Копли?
Майкл медлил с ответом. Врать не хотелось, однако сообщать ей правду ему категорически запретили.
— Мы его ищем.
— Вы ведь понимаете, что он попытается меня разыскать. И если он еще не начал поиски, то сделает это очень скоро.
— Я бы этому не удивился, учитывая, что он ваш муж, — сказал Майкл.
Она пристально на него посмотрела, словно ее подозрения — или как минимум их часть — нашли подтверждение.
— Почему вы считаете, что он мой муж?
— Простите, я просто решил, что…
— Возможно, с точки зрения Синклера, это и так, но только не с точки зрения Господа. По причинам, о которых я не могу рассказать, мы не могли обвенчаться.