Кровь и Розы

Джеймс Лайла

«Чёрта с два! Она мне принадлежит, — проревел он.

Мои глаза вернулись к моему Ангелу, я увидел, что ее глаза были закрыты, как будто она спала. Хорошо. Я не хотел, чтобы она стала свидетельницей этого.

Я снова посмотрел вверх, и теперь все внимание было обращено на нас. Что ж, Солонику вот-вот станет скверно.

«Я покупаю ее.»

Мой голос был громким и ясным для всех. В толпе раздались вздохи и бормотание.

В течение многих лет велся этот бизнес, и я никогда не касался рабынь, не говоря уже о том,

чтобы покупать их.

Но во всём всегда бывает первый раз.

Все, что я знал, это то, что я не уйду из «Роялист» без своего голубоглазого Ангела.

«Нет. Я ее не продаю, — сказал Солоник, сжав пальцы в кулаки.

Мои пальцы продолжали ласкать ее волосы, пока я смотрел на Солоника. Он выглядел как одержимый.

К сожалению для него, я был худшим кошмаром для мужчин. Если я чего-то хотел, я брал. И я хотел ее.

«Очень жаль. Я покупаю её. Давай сделаем это простым способом. Либо я уйду отсюда с ней, и ты заработаешь пару миллионов, либо мы решим это трудным путем. И поверь мне, Солоник, ты не захочешь выбирать второй вариант». Я говорил тихо, но достаточно громко, чтобы все могли услышать.

У него был ультиматум, и это был его выбор. Но что бы ни случилось, я уйду победителем.

«Я ухожу отсюда с ней. Либо ты возьмешь деньги, либо в одночасье станешь бедняком. Выбирай с умом. Я сейчас очень великодушен».

«Солоник, ты не захочешь проверять Иваншова», — крикнул Гавриков, тихо смеясь. «Сегодня не та ночь. Отдай ему девушку, и пусть он сделает тебя богатым человеком. Что ты еще хочешь?»

За спиной Солоника он кивнул, давая понять, что у меня есть его поддержка.

«Это нелегкая покупка, Лев. Она мое самое дорогое имущество. Ты ведь понимаешь, от чего просишь меня отказаться, верно? — прошипел он, глядя на моего Ангела.

Я хотел выколоть ему глаза даже за то, что он смотрел на нее.

Не дав ему ответа, я только взглянул на него. Он глубоко вздохнул, прежде чем потянуть за галстук. «Она стоит дорого. Ты не можешь себе этого позволить. Ни за одну ночь».

Хорошая попытка, ублюдок.

Я приподнял бровь, тихо посмеиваясь. «Я уверен, что могу позволить себе любую цену. Похоже, ты забыл, кому принадлежит это место, Солоник.»

Он молчал, глядя на меня ненавистными глазами. Я смотрел в ответ с гораздо большим отвращением.

«Сколько? Один миллион? Полтора? Это больше, чем кто-либо может тебе дать, — заключил я.

Все, чего я хотел, — это убраться от него к черту. И все же я здесь, торгуюсь за цену своего Ангела.

Но она была бесценна.

Только я знал это. Все остальные думали, что она была объектом для покупки.

Но я видел ее с крыльями, как она летит… смеётся.

Любит меня.

Мои глаза расширились при этой мысли, дыхание застряло у меня в горле.

Нет. Какого хрена, Лев?

Держать её. Трахать её. Давать ей то, что она хочет. Но никогда

не любить её.

Я не мог любить или быть любимым.

Кашель вернул меня в настоящее. Солоник ухмыльнулся и засмеялся. «Ты выбрал для себя хорошую, Лев».

Мои брови нахмурились в замешательстве, пока я ждал его уточнений.

«Она девственница».

Мир замер. Все остановилось в медленном темпе, и все шумы стихли.

Я мог слышать только звук своего дыхания и рев крови, струящейся сквозь уши.

Мои глаза были обращены на нее, когда она использовала меня для утешения. Мои пальцы все еще гладили ее щеки, голос Солоника все еще звучал в моих ушах.

Она девственница.

Невозможно! Как она могла быть девственницей? В таком месте?

Первое, что она потеряла бы, попав в такое место, — это девственность. Потом своё достоинство. И, наконец, свой разум.

Я снова посмотрел на Солоника и я просто знал… что он не лгал. Он не станет лгать об этом.

Вспомнив ее застенчивый взгляд, невинность в ее взгляде, я понял, что мой маленький Ангел остался нетронутым в тех местах, к которым сейчас прикоснусь только я.

Моя.

Мое сердце на удивление билось размеренно, но все мои инстинкты рычали за нее.

Владение.

Одержимость.

Всё, черт возьми, моё.

Необходимость заклеймить её ударила меня сильнее, чем раньше. Зверь внутри меня завыл от собственничества.

Осознание было похотью, силой и всеми остальными чертовыми эмоциями, выходящими на поверхность.

Я их приветствовал, обнимал.

Также как я собирался ее обнять.

Я сглотнул комок в горле и, наконец, снова обрел голос.

«Сколько?» — просто спросил я, отчаянно пытаясь покончить с этим.

«Два миллиона», — громко сказал он.

Все замолчали из-за цены. Даже девственница не стоит так дорого. Солоник давил, надеясь, что я скажу нет.

Максимальная цена за девственницу — полтора миллиона. И за эту цену ушло немного.

Два миллиона… об этом не могло быть и речи.

Солоник это знал. Он торжествующе ухмыльнулся, скрестив руки на груди.

Чего он не понимал, так это того, что какую бы цену он ни предложил, я скажу «да».

Она была моей.

И не дай бог мне отказать… им не понравятся последствия.

«Хорошо, — сказал я.

Он потерял улыбку, его руки упали по бокам. «Что?» — пробормотал он.

Исаак скрывал смех кулаком, а Агрон и Гавриков хихикали.

«Отлично, Лев!» — крикнул Агрон, подмигивая.

«Но я хочу проверить сам». Обернувшись к голубоглазому Ангелу, я схватил ее за шею.

Собственническая хватка, чтобы показать ей, кто именно контролирует ситуацию. Не она. Ни один из тех мерзких ублюдков, которые смотрят на ее обнаженное тело так, как будто оно принадлежит им. И уж точно не Солоник.