Кровь и Розы
Шрифт:
Я хотел ее голоса… чтобы ее губы расплылись в улыбке. Как будет звучать ее смех?
Изменят ли что-то мои слова, или она зашла слишком далеко? Она не была похожа на других женщин здесь. По тому, как она смотрела на меня, я увидел, что ее решимость еще не полностью нарушена.
Валентин Солоник еще не подрезал ей крылья. Во что бы он ни верил, если бы у нее была свобода, она бы полетела. Она бы взлетела выше в небо, если бы только могла.
Они учили ее, что она ничто. Но я хотел доказать,
Я хотел подарить ей тепло.
Я хотел дать ей почувствовать.
Чтобы её мысли были только обо мне. Чтобы её губы произносили мое имя. Чтобы её сердце билось от желания доставить мне удовольствие. А взамен я бы дал ей все, что она хотела.
Давать и брать. Баланс сил.
Это была быстрая мысль, оживленная тоска, мое холодное сердце чуть-чуть открылось, чтобы освободить немного места для неё.
Она захватила меня, все мое внимание было сосредоточено на ней. Ангел держит Дьявола в цепях.
Она была похитительницей. Я был пленником.
Она была Госпожой. И я был рабом ее теплых голубых глаз, в которых было столько боли.
Я видел, как шевелились ее губы, но слов не было слышно. Мои губы изогнулись в небольшой ухмылке, зная, что я наконец-то прорвался через барьер.
Она хотела заговорить. Для меня.
Я ждал, пока она попытается снова, но было уже слишком поздно.
Наш момент был прерван третьим голосом. Тем, который я хотел навсегда оборвать. Если бы я вырвал ему язык, он бы не издал ни звука.
«Я вижу, что моя рабыня хорошо тебе послужила».
Печально только то, что я не мог этого сделать. Во всяком случае, пока нет.
Он был слишком большим активом для моего бизнеса, чтобы убивать его.
В конце концов, дело было в бизнесе. Все было игрой.
И мне нужно было играть в эту игру осторожно, чтобы последний ход был моим.
Я посмотрел на свою рабыню и увидел ее закрытые глаза, на ее лице промелькнуло сожаление. Я знал, что если ее глаза будут открыты, я увижу там боль.
Она была так же убита горем, из-за того, что наш момент разрушился.
Я мысленно фыркнул. Не так быстро, маленький Ангел. Наш момент никогда не разрушится, пока я так не решу.
Отпустив ее подбородок, я увидел, как ее плечи опустились. Ах, у меня на руках требовательная рабыня. Оказывается, ей не нравилось, когда я ее не касался. Не волнуйся, Ангел. Мне тоже не нравится, когда я тебя не касаюсь.
Моя ладонь обхватила ее затылок, и я надавил, пока ее щека не легла на мое бедро. Она испустила самый легкий вздох, который не заметил бы кто-либо другой. Но я заметил.
Я все чувствовал от нее. Легкую дрожь.
Ее тело лежало у меня между ног, когда я погладил ее шею, а затем щеку. Она снова вздохнула, и я почувствовал, как ее тело расслабляется от моих прикосновений.
Она дала мне то, чего все остальные хотели, но не могли получить.
Ее подчинение.
И теперь оно было сильнее, чем когда-либо. За это я боролся, и победил. По-честному.
«Ты послал ее ко мне?» — тихо спросил я, чтобы не беспокоить ее.
Я встретился глазами с Солоником, ожидая его ответа. Он кивнул с грязной ухмылкой, как будто что-то выиграл.
Он двинулся вперед, приближаясь к моему Ангелу. Его нога приподнялась, как будто он хотел прикоснуться к ней, но я быстро двинулся, так что ее тело было надежно скрыто в моих объятиях.
Вместо этого кончик его ботинка коснулся моей ноги, и я увидел, как его глаза расширились от удивления.
Он отступил, вопросительно приподняв бровь. «Да, я послал ее к тебе. Я подумал, может тебе нужно немного расслабиться. Но, к несчастью для моей рабыни, она нарушила мое правило.»
Он цокнул от фальшивого разочарования, но я мог сказать, тот факт, что она нарушила правило, взволновал его. Что за больной ублюдок.
«Какое правило?» — потребовал я, злясь с каждой секундой.
Он не поднимет на неё руку. Если бы он хоть как-нибудь осмелится сделать это, к концу ночи у него не будет гребаных рук.
К несчастью для него, я всегда сдерживал свои обещания.
«Ей было приказано прийти ко мне с полным ртом твоей спермы. Я вижу, что это уже не так, — лениво протянул он.
У меня перехватило горло, когда я попытался остаться на месте. Во мне зародилась ярость и отвращение, когда я боролся с желанием блевануть на его дорогие туфли и костюм.
«Ты знаешь, что происходит, когда рабыня не слушается. Ее нужно наказать. И какая прекрасная ночь, чтобы наказать ее. У нас все присутствуют. Пусть это станет уроком для всех остальных рабынь, — медленно продолжил он, наблюдая за моей реакцией.
И я дал ему реакцию.
«Нет», — твердо сказал я, прекращая его тираду бесполезных слов.
Он мямлил, его глаза метались между ней и мной. «Что ты имеешь в виду?» — прошипел Солоник, его лицо стало темно-красным. «Она моя! Я могу делать с ней все, что захочу».
«Нет, это не так», — спокойно ответил я, в то время как он полностью потерял себя.
Его губы скривились от отвращения. «Ты чертовски серьезно сейчас? Лев, она сосала твой член. Вот и все. Не веди себя так, будто она носит твоего гребаного ребенка.»
«Она не твоя. Больше нет, — продолжал я перечить.
Она никогда не была твоей.