Кровь и туман

nastiel

– Ты будешь в порядке? – спрашиваю я.

Мне приходится изловчиться, чтобы протянуть Лие руку через всю кровать и не выглядеть при этом чересчур неуклюже.

– Нет, – честно отвечает Лия.

Вот за что я её люблю. Она никогда не стала бы скрывать свои настоящие эмоции, насколько плохими бы они ни были.

– Я же почти умерла, – Лия хватает меня за пальцы, крепко их сжимая.

Через прикосновение я стараюсь передать ей всё то, к чему не могу подобрать слов: я забочусь о ней; я скучаю

по ней; я люблю её; я хочу, чтобы с ней всё было хорошо.

Молчу. Лия тоже. Мне есть, что сказать, но пугать её сильнее, чем сейчас, совсем не хочется. Поэтому мы просто сидим так некоторое время, пока я не замечаю, что Лия начинает клевать носом.

– Тебе нужно поспать, – тихо говорю я.

Лия отрицательно качает головой.

– Я не хочу оставаться одна.

– Я договорюсь, чтобы к тебе кого-нибудь приставили. Сейчас ты, возможно, не просто жертва несостоявшегося нападения, а ценный свидетель. Руководство точно не будет против сохранности твоей жизни.

– Спасибо, – благодарит Лия.

Её хватка слабеет, и я могу вернуть свою ладонь обратно.

– Можешь прийти завтра? – доносится до меня уже на выходе из комнаты. – Если захочешь, конечно.

Я гляжу на Лию через зеркало стоящего рядом туалетного столика. То, что произошло сегодня, знатно её подкосило. Она, может, и пытается из последних сил не показывать этого, но я-то видела её в худшие из дней и знаю, как выглядит её тихое отчаяние.

– Тебе вообще повезло, что я сейчас ухожу, – заявляю я.

Лия ловит мой взгляд через отражение и теперь уже искренне улыбается в ответ.

Я знаю, что мне нужно идти, но больше всего на свете желаю остаться.

Шаги прочь из комнаты даются чертовски сложно. Вскоре я оказываюсь сначала на улице, потом – на автобусной остановке. Возможно, если бы Лия догнала меня… Я оборачиваюсь на окна особняка Веберов, стараясь высчитать те, что выходят из комнаты их дочери, но это кажется бесполезной затеей. Дом огромен. Окон слишком много.

А Лия слишком обессилена, чтобы встать с кровати.

***

Мне страшно и неуютно, и всё же я возвращаюсь в штаб и иду в тренировочный корпус, чтобы вернуть меч и заодно поговорить с Антоном. Помещение гудит, защитники занимаются своими тренировками, обыденно игнорируя меня. Разве что те, кто был свидетелем моего побега с военной топографии, смотрят косо. Включая и Бена с Лейлой, которые прекращают спарринг по желанию первого, как только я оказываюсь рядом.

– Стоять, Зорька! – восклицает Бен, перегораживая мне дорогу. – Объясниться не желаешь? Юрий Геннадьевич ох…

– Давай позже, ладно? – бросаю я небрежно, отталкивая Бена прочь.

А он даже не сопротивляется; хотя, видать, просто среагировать не успевает. До меня ещё доносится конец его предложения,

который он всё-таки произносит, пока я не дохожу до секции с оружием. Там кладу меч, крепление и нарукавник на место. Хорошо, что воспользоваться первым мне так и не удалось. Ведь наверняка здесь есть какое-то правило о том, что вообще-то нельзя просто так брать оружие и выносить его без веской на то причины.

– Знаешь, ты могла бы проявить хоть немного уважения, – раздаётся за моей спиной, когда я уже собираюсь ретироваться. – Я согласился тренировать тебя отдельно от других, а ты убежала в первый же день, ничего не сказав.

Я разворачиваюсь на пятках. Антон не ждёт моего ответа, лишь коротким кивком велит мне следовать за собой прочь из секции с оружием, а дальше – и из тренировочного зала. Так мы оказываемся в небольшом коридорчике с дверью, ведущей в имитационную комнату.

– Говори, – требует Антон. – Я хочу знать правду, а иначе на индивидуальные занятия больше можешь не рассчитывать.

Справедливо. Но я вспоминаю сегодняшний сон и понимаю, что реальность может оказаться очень к нему близкой.

– Кое-что случилось… – начинаю я расплывчато.

Антон ведёт бровью.

– И что же?

– Не могу сказать…

Антон выпячивает подбородок.

– Татьяна вернётся меньше, чем через неделю, – произносит он спокойно. – Если после первой же попытки ты поняла, что мой метод преподавания тебе не подходит и решила дождаться её, то спешу тебя огорчить – Таня всё ещё останется куратором направления, но теперь перейдёт на другую ставку преподавания, оставив боевую подготовку мне.

– Почему? – вырывается у меня.

– Потому что боевой подготовкой теперь буду заниматься я, – повторяет Антон. В его голосе проскакивает лёгкое раздражение. – Так что теперь придётся либо начать вести себя по-взрослому, либо…

Антон замолкает, но это явно лишь пауза для нагнетания обстановки. Что он скажет? Либо пытаться уговорить Совет разрешить мне изменить направление? Либо готовиться самой, но спрашивать с меня он будет по всей строгости?

– Я дам тебе второй шанс, но теперь всё будет исключительно на моих условиях.

Я соглашаюсь, кивая. На самом деле, методы Антона меня более чем устраивают. Он не прибегает к шоковой терапии в стиле Татьяны и он адекватен в суждениях о моих возможностях – лучшего учителя мне точно не найти.

А то, что он химера, возможно, и должно было бы смутить кого-то, но я точно не в числе этих неженок.

– И первым моим условием будет то, что твои занятия начнутся с завтрашнего вечера. На сегодня ты свободна.

Сказанное Антоном никак не вяжется между собой. Я, до этого сверлящая взглядом свои ботинки, поднимаю на него глаза.