Кровь и Вино. Любимая женщина вампиров

Полынь Кира Евгеневна

Амадей молчал всю дорогу до выстроившихся у входа карет. Видимо, отлично зная поместье, он вышел к ним самыми скрытными путями, минуя многолюдный зал и лишние глаза.

Всех, кроме Дрэго, неизменно появлявшегося в самых нужных местах и оказавшегося на месте событий первым.

— Уже покидаете нас? — не пряча насмешку в голосе, бросил нам вслед ушлый юноша. — Возвращайтесь как можно скорее! Мы всегда рады вам, клан Энеску!

— Чертов пес, — несдержанно рыкнул Амадей, забираясь вместе со мной на руках в карету. Устроив меня на скамье,

убедился, что я сижу и заваливаться не собираюсь.

Единожды щелкнув поводьями, он направил лошадей на правильную дорогу и торопливо перебрался ко мне, оказываясь так близко, что в нос ударил аромат горькой апельсиновой корочки и надломленной палочки корицы.

— Простите меня, — начала я, качая головой в такт стучащим о брусчатку колесам. — Я должна была сказать сразу… Должна была объяснить…

— Не мучай себя, моя звездочка, — теплая ткань сюртука опустилась на плечи. Сильные руки вампира тут же обняли меня и прижали к его груди. — Никто не мог предугадать такого исхода. Мы сами виноваты, что оставляли тебя одну.

— Он соврал: я могла сказать, но струсила…

— Не могла, — возразил Амадей, прижимаясь горячими губами к моей макушке. — Не могла, Аврора. Тшшш… Все хорошо.

— Я ничего не поняла из того, что он сказал. Даже оправдаться мне нечем…

— Он ни в чем не обвинял тебя, Аврора, тебе ни о чем беспокоиться.

Словно совершенно не испытывал злости, Амадей утешающе гладил мой затылок и лопатки, качая в своих руках в надежде успокоить. Но меня все равно мучила вина, раз за разом повторяя гневный крик Адриана: «Уведи ее!»

Это звучало как пощечина — заслуженная, но все же болезненная.

Глава 10

Мы добрались до дома в полном молчании. Не спешивший отпускать от себя Амадей, вновь не спросив разрешения, поднял меня на руки, всем видом показывая уверенность в этом действии.

За время поездки смирившись с судьбой и скорым отбытием из Сумеречной Лощины, я безропотно прижалась лицом к его плечу, совсем несвойственно себе и недопустимо утыкаясь носом в мужскую щеку, пахнущую горьковатым парфюмом.

Все, чего мне хотелось сейчас, так это позволить себе немного больше, чем я решилась бы раньше. Это было примерно так же легко, как огреть Генри подсвечником на прощание, зная, что последствия останутся за перечеркнутой линией, как и все мое прошлое.

— Мне это нравится, — немного хрипло прошептал Амадей, слегка разворачивая ко мне лицо и замирая посреди холла. — Что именно из услышанного придало тебе храбрости?

— Все, — невесело усмехнувшись, закрыла глаза, замирая в этом миге и вырубая его отточенным лезвием в памяти. — Особенно если учесть, что вашу речь я не понимаю, и многое из того, что князь рассказал вам, осталось для меня упущенным. Мне стыдно, Амадей. Это недопустимо, я знаю, но…

Оказавшись в ту же секунду на ногах, я растерянно ахнула, ощутив горячие ладони на собственных щеках и сталкиваясь взглядом с потемневшими

глазами Амадея.

Смело шагнув вперед, вампир больше не планировал говорить, прижимаясь к моим губам так нежно, но так порывисто, что я невольно выдохнула, размыкая губы.

Опрометчиво фатально.

Горячий и гибкий язык скользнул вглубь, вырвав из груди сдавленный полустон, полухрип, отчего я опустила ладони на мужскую грудь, еще не зная, отталкиваю я его или нет. Губы вампира требовали ответа, но так ненавязчиво и скромно, что я растерялась, ощущая, как подогнулись колени. Впрочем, упасть мне бы не позволили сильные руки — почувствовав, что сопротивления нет, они переместились на талию, стальным поясом прижимая меня к Амадею.

Робкий и совершенно неумелый ответ был воспринят с таким энтузиазмом, что у меня потемнело в глазах от избытка чувств.

Страх и стыд были чрезмерно приправлены еще не опознанной страстью и пылающим, заставляющим сердце оглушительно колотиться в груди желанием.

Дышать было сложно, но, как бы абсурдно это ни звучало, воздух мне нужен был сейчас меньше всего. Я проваливалась под вечные льды этой простой близости между мужчиной и женщиной, чувствуя себя так, словно мир вертится вокруг, кружа голову.

А еще я наконец добралась до то, что так давно хотела.

Клыки.

И нет, к моему удивлению, они не мешались, добавляя той самой щепотки остроты и тонкой грани, когда можно оцарапать губы до крови, слишком увлекшись.

— Это, — тяжело дыша, промолвил Амадей, отрываясь, — твой первый настоящий поцелуй.

Губы сами собой дернулись в улыбке. Покачав головой, я промолчала, не высказав вслух свое предположение.

— Ну давай же, назови меня болваном, — поймав мой подбородок пальцами, Амадей явно заразился веселостью, которая не должна была появиться в столь неоднозначной ситуации. — Ты же хочешь этого.

Я поправила его:

— Не болваном, а глупцом.

— Я буду кем угодно, Аврора.

Вновь позволив мне прижаться к своей груди, вампир как-то отчаянно свел свои руки за моей спиной, словно собирался никогда их не размыкать.

— Кем ты захочешь, только не думай об уходе. Ты должна быть с нами, ты наша. Клан без тебя лишь пепел.

Клан…

— Сколько прошло времени с вашего первого взгляда до создания клана?..

— Менее часа. Ты поступил бы так же…

Разговор Адриана и князя зазвенел в голове. Немного успокоившаяся и отвлекшаяся душа подталкивала как можно быстрее разузнать у вампира, что это значило, в особенности для меня.

— Амадей, ты должен ответить мне на один вопрос.

— И, как и всегда, я скажу правду, — согласился он, напоминая, что не планирует нарушать данное обещание.

— Тот танец, на моей помолвке, он что-то значил?

— Да, — понизив голос, коротко ответил мужчина — так быстро, словно заранее знал, что я у него спрошу.