Кровь и Звёзды
Шрифт:
— А я уж боялся, что ты глупостей натворишь… — мягко начал П-21. Затем я вытащила шар Деуса, и глаза жеребца тут же округлились. А потом он их закрыл, покачал головой и простонал.
— Так и думал… И что там?
— Боль, — ответила я. Глори принесла мне ещё одну чашку травяного отвара, но жаловаться было грешно: он и вправду помогал моему горлу. Я взяла чашку копытами и посмотрела на своё отражение.
— Вы знали, что Деус находился в агонии? Постоянной агонии. Мне ещё никогда не было так плохо. И лишь Сангвин мог подогнать ему действенных обезболивающих, — проговорила я и взглянула на Рампейдж. — Он поблагодарил меня за то, что я убила его, и сказал,
— Я не понимаю: если он был в агонии, то… почему… — начала было Глори, но смутилась и умолкла.
— Почему он просто… не наложил на себя копыта? — закончила она вопрос почти шёпотом.
Я закрыла глаза и задумалась.
— Потому же, почему и мы. Может быть его жизнь и была дерьмовой, но она была его. И суицид для него был не вариантом. Он хотел умереть в бою. Таким уж он был.
Я не могла больше думать о Деусе как о монстре. Как о злом и опасном пони — могла, но у него были на то причины. Не думаю, что с подобной болью я бы смогла сохранить ясность ума.
Наблюдатель сказал, что монстрами не рождаются. Что же, может я и не в состоянии спасти кого-либо от подобной участи, или саму себя, но я, хотя бы, могу проявить к Деусу каплю уважения. В конце концов, он был Мародёром… когда-то.
* * *
Утром когда мы продолжили своё путешествие по дороге. Я чувствовала себя… отвратительно. Да, голова раскалывалась пополам. Да, в горло словно ёршик засунули, а из левой ноздри рекой текли сопли. Тем не менее вчера вечером мне было несравнимо хуже. Торн извинялась передо мной с тех пор, как проснулась. Мне лишь оставалось снова и снова заверять её, что дело было не в её пении: оно было очень даже хорошим.
Я сдюжила час пешком рядом с фургоном, затем Глори наказала мне залезть внутрь к П-21 и Торн. Там теперь было достаточно свободного места, чтобы вместить меня: половину ящиков-то мы вскрыли перед тем, как у нас закончились заколки.
По радио вещал ДиДжей Pon3, а дождь тем временем продолжал накрапывать. Я была несказанно благодарна Обитательнице Стойла за то, что ей удалось восстановить неизвестные доселе записи Свити Белль. Рампейдж устало тащилась, поедая непонятно откуда взявшиеся минталки и время от времени подтрунивая над Глори, П-21 или мной. Капелла была всё ближе и ближе, и я неожиданно для самой себя начала понимать, что с нетерпеньем жду момента, когда смогу увидеть Священника и Метконосцев. Даже та несносная торговка была мила сердцу!
— В общем, на случай, если вы живёте в пещере или только из леса вышли, где одно Рыжебородое радио и ловит, то вот вам новость: похоже, на улицах Флэнкфурта произошла потасовка. С одной стороны разношёрстая компания головорезов и шестерящая за Пекосами банда, с другой — свара свирепых охотников за головами, работающих на Деуса. Из-за чего весь сыр-бор, спросите вы? Из-за головы Охранницы, конечно же!
Наверное вы задаетесь вопросом: «Кто же вышел победителем из этой схватки? Удалось ли Пекосам вернуть долг Охраннице за помощь в освобождении Впадины Бримстоуна, или же Деус-таки заполучил свою желанную кобылку?» — ДиДжей Pon3 издал задорный смешок. — Что ж, друзья, с радостью сообщаю вам, что… Никто! Когда дым рассеялся, и пони решились выглянуть из своих домов, их с ухмылкой на лице встречала сама Охранница! Пекосы разбежались по всему Хуффу, а Деус, заваривший всю эту кашу, теперь горит в аду.
Именно
Я простонала и ударила копытом по ящику.
— ДиДжей, мать твою! Да я вообще там только и делала, что огребала! — крикнула я, заработав испуганный взгляд от Розы. — Джем и бомба П-21 сделали всю работу. Даже не они, а пушки Деуса добили его самого!
— Да, но ты должна признать, что история с тобой в главной роли звучит куда лучше, — весело проговорила Глори.
— Перейдём к другим новостям. Похоже, что рейдеры снова подняли свои мерзкие головы и напали на Мэйнхеттэнскую автостраду и шоссе Сансет на полпути от Мегамарта до реки. Скорее всего с психами вам так просто не справиться, так что проходя близ тех мест держитесь тише воды ниже травы. А ещё лучше — сделайте крюк или вообще туда не ходите.
— А теперь, если вы меня извините, то сейчас самое время для того, чтобы мне починили тостер!
Снова заиграла музыка, а я пребывала в замешательстве. Починили тостер?
— Похоже, этот парень помешан на тостах, — растерянно пробормотала я.
Рампейдж фыркнула, когда мы достигли хребта. Я снова увидела башни Хуффингтона, мост и даже тонкий белый шпиль капеллы. По одну сторону дороги виднелись руины большого здания.
— Ага, и уж я тебя уверяю, он…
Я швырнула консервной банкой ей в затылок и тут же повернулась к Торн. Неожиданно, на нас налетел сильный порыв ветра, и под звуки низких раскатов грома хлынул дождь. Это был не обычный Хуффингтонский моросящий дождик, а самый настоящий ливень, который в долю секунды вымочил меня до нитки, а Торн, взвизгнув, спряталась в глубине деревянного ящика.
— Конечно же! Тут как тут, да?! — крикнула я дождю. Встав в конец фургона, я погрозила левым копытом чёрному небу.
— А вот хрен тебе! Мы едем в Капеллу, и тебе нас не остано!..
В следующую секунду меня ослепила яркая вспышка.
* * *
Я была уверенна в том, что всё ещё была живой: боль была слишком сильной. На секунду я уж подумала, что опять попала в шар Деуса, но затем успокоилась, потому что в основном болели не внутренности. В остальном же была классика: я, матрац, одеяло.
— Ох… Это уже начинает входить в при… — моё саркастическое замечание так и умерло, когда я осознала, что в комнате больше никого не было. Я медленно поднялась и с содроганием обнаружила у себя на шкуре розовые пятна. Забавно, но выглядели они до боли знакомо. Затем я взглянула на кучу оплавленных пластин, что раньше были моей броней. Должно быть Глори использовала все зелья, что мы достали в Флэнке.
Комната в принципе выглядела не лучше. Книжные полки, уставленные прогнившими и заплесневевшими книгами, которые источали запах кислого молока, тянулись от пола до потолка. С потолка, на котором виднелись трещины и водяные разводы, свисала люстра, чьи пыльные кристаллы давали слабый пульсирующий зеленовато-белый свет. Когда-то прекрасный ковер теперь был похож на почерневшую половую тряпку и всем своим видом просился в костер. Он был настолько ветхим и истончившимся, что отражал каждую неровность пола.