Кровь, или 72 часа
Шрифт:
— Откуда ты знаешь об этом прошении?!
Но некому было отвечать на его вопрос. Чернявка исчезла!
— Пошлите за моим лучшим соглядатаем! — прокричал он. — Сейчас же!
Не дожидаясь утра, ищейки настоятеля во главе с соглядатаем отправились в процветающий замок.
Три дня и три ночи соглядатай сидел в придорожном трактире и ждал известий от своих ищеек. Но никто из них так и не появился на пороге кабачка. Подбодрившись кувшином красненького, он сам отправился в замок. В голове шумело от выпитого, и он не сразу понял,
— Сегодня у ворот замка снова нашли мертвого человека!
— Говорят, что он, как и двое других, был ищейкой нашего настоятеля!
— Да нет! Все они полюбовники черной вдовы. Накануне смерти всех их видели с Чернявкой!
— Чего уши развесил! — прикрикнула одна из торговок на застывшего посреди дороги соглядатая и отодвинула его своим необъятным бюстом.
— Как выглядели те трое несчастных? — попытался он остановить торговок, но те даже ухом не повели.
— Твои ищейки не поверили мне и хотели во всем разобраться сами! Может быть, ты будешь благоразумнее? — вдруг раздалось за его спиной.
Соглядатай оглянулся, и сердце тут же оборвалось. Перед ним стояла Чернявка. Она была закутана в балахон, который оставлял лишь узкую щель для глаз.
«Черная вдова!» — обомлел он.
— Сделаешь, как велю, и будешь жить!
Неизвестно откуда набежавший ветерок колыхнул полы балахона. Под ним блеснул длинный клинок.
«Боится запачкаться кровью!» — с ужасом подумал соглядатай, заметив черную перчатку на руке, державшей клинок.
Потеряв от страха рассудок, он даже не понял, что это сама рука была черна как деготь…
Докладывая настоятелю о своем геройском расследовании, предводитель ищеек снова вздрогнул, вспомнив холодный блеск клинка.
— Мать семейства замка несет в себе неисчерпаемую магическую силу. Эта колдовская мощь будет до скончания веков пребывать и преумножаться в их потомках! — с дрожью в голосе передавал он слова черной вдовы. — Каждая новорожденная из этого бесовского гнезда таит в себе опасность для нашего богоугодного уклада жизни! И дьявольская сила их будет расти и преумножаться из поколения в поколение!
Напуганный настоятель призвал под свои знамена отборных охотников на ведьм из Эссекса и отправил их в дьявольский замок.
— Да тут же никого нет! — Истребители ведьм бродили по безлюдному замку.
Глазницы пустых бойниц пристально следили за непрошеными гостями и источали невидимые волны губительных флюидов. Сила их была столь велика, что ни один из охотников на ведьм не дожил до рассвета. Не избежал незавидной участи и соглядатай. Объятия черной вдовы были столь страстны и столь сильны, что наутро его нашли в собственной постели с выпученными глазами и посиневшим лицом.
Чернявку же потом видели ночью на берегу моря. Она бежала вслед за уплывающим галеоном и рассыпала проклятья, творя в воздухе непонятные знаки.
Несправедливый
«Так вот, оказывается, когда я впервые ощутила необъяснимую легкость во всем теле! — удивилась Ника, лежа в луже темнеющей на глазах крови. — А я-то думала, что первый раз это случилось, когда мама возила меня в санаторий!»
Тогда к ним привязался какой-то кавказец по имени Гоги и не давал маме прохода. Чтобы не встречаться с назойливым поклонником, они искали другие пути к морю. Новые маршруты были длиннее прямого спуска, и маленькая Ника приходила на пляж выжатая как лимон. Раньше она подпрыгивала от нетерпения и рвалась в море еще до того, как мама успевала расстелить покрывало. Теперь же, не дожидаясь подстилки, она плюхалась на гальку и долго сидела, как налетавшаяся за день чайка, с тоской глядя на зовущие барашки волн.
Несмотря на их с мамой старания, спрятаться от назойливого аборигена было невозможно.
— Ну что, красавица, идешь со мной в ресторан? — заводил он одну и ту же песню, каждый раз появляясь на их пути.
И вот однажды выдохшаяся от долгого перехода Ника не выдержала. Увидев в очередной раз Гоги, она отпустила мамину руку и, пыхтя как паровоз, двинулась на него. Набросившись на опешившего мужчину, девочка принялась дубасить маленькими кулачками по его надутому животу и приговаривать:
— Отстань от нас, дядька, у нас в Ленинграде есть папа и сестричка, ты нам вовсе не нужен!
После этого Нику как подменили. На щеках появился румянец, вернулся аппетит, и до конца санаторного лечения она летала как на крыльях.
Совсем другое настроение было у Гоги. В тот вечер он не пошел на охоту за жадными до курортных романов девицами. В расстроенных чувствах он плелся домой по знакомой горной тропинке. Из головы не шла противная девчонка, которая все время путалась под ногами и мешала охмурять ленинградскую красавицу. Ему даже показалось, что в клубах висевшего над ущельем тумана сверкнули ее рассерженные глаза.
— Оставь свою мамашу себе! — зло отмахнулся он от парившего в воздухе видения.
И тут, себе на беду, он заметил, что девочка вовсе не парит над пропастью, а сидит на руках у грациозной длинноволосой брюнетки. Стройная фигура женщины теперь отчетливо проступала сквозь вечерний туман. На ее тонкой благородной шее красовались изумительной красоты янтарные бусы. Злость у Гоги как рукой сняло. В его масленых глазках загорелся похотливый огонек.
— Девушка, ты так прекрасна! Зачем ты такая хмурая?! Пойдем ко мне, я тебя развеселю! Выпьем вина, послушаем музыку, потанцуем! Позабудешь грусть-печаль!