Кровь Ив
Шрифт:
— Удачная идея.
Когда мой взгляд вернулся к нему, он спросил:
— Что сказал Дрон?
Ледяные мурашки пробежались по моей спине.
— Он знал, что его укус сделает с Мичио.
Он вдохнул через нос и наклонился… «Твою ж мать. Он собирался поцеловать меня?»
Я замерла, пока его губы опускались к моему рту, неуверенно и невыносимо сокращая разделявшие нас дюймы. Он помедлил, приподнял подбородок и поцеловал меня в лоб.
Что ж, это уже что-то, и будь я проклята, если не запомню беглое
Он опустил мое тело, придерживая меня, пока мои ступни не коснулись илистого дна. Затем он опустил руку под поверхность и вытащил бежевый брусок из кармана.
Я вскинула бровь.
— У тебя есть… мыло в кармане?
— Можешь поблагодарить Жоржа, — он взмылил брусок. — Он бросил его мне, когда я сказал ему посторожить, пока мы будем купаться, — он отвернулся, прикрыв глаза, затем перевел взгляд обратно. — Мне не стоило оставлять тебя одну.
Я напрягла глаза, чтобы осмотреть окружающие леса, заметив, что вдалеке виднелись смутные очертания плеч Таллиса.
— Но теперь у нас есть мыло, — я попыталась выдавить улыбку, и это далось легко, потому что… вау. У меня не было мыла целую вечность. — Интересно, что еще прячет от нас Жорж.
— В одном из этих зданий он нашел кое-какие девичьи штучки, — он кивнул в сторону построек к югу.
Что же Джесси считал девичьим?
— Например?
— Хочешь осветлить волосы?
Бред какой. Я покачала головой.
— Ногти накрасить?
Я сморщила нос.
— Как насчет мидола (прим. препарат для облегчения симптомов ПМС) для твоего вспыльчивого характера?
Смешной какой. У меня не было месячных четыре года из-за внутриматочной спирали.
— Ничего я не вспыльчивая.
— Голову опусти.
Я подчинилась, опершись ладонями на свои бедра под водой. Он принялся взбивать пузыри в моих волосах и по ходу тереть бруском мыла кожу моей головы. Его пальцы были заботливыми, отвлекающими, волшебными. Я могла лишь дышать. Так что я дышала больше, втягивая воздух настолько тихо, насколько это вообще возможно для человека.
— Что еще сказал Дрон?
Он ожидал, что я сейчас буду вести беседы? Святой взбешенный ад, это же пытка.
Я слегка наклонилась вперед, но верхняя часть моего туловища все еще была расслабленно обнаженной над водой, доходившей до талии, пока я скребла краешки своих ногтей.
— Он сказал, что мы хотим одного и того же. Нимф.
Рельефные мышцы его пресса напрягались в считанных дюймах от моего лица, пока его пальцы водили бруском мыла по краям моей неопрятной шевелюры.
— Ты можешь смыть.
Милостивый ад, хриплость его голоса и взгляд подернувшихся дымкой глаз вызвали щекочущую пульсацию между моих ног.
Присев на корточки, я нырнула под воду и смыла пену. Когда я выпрямилась перед ним, его взгляд опустился ниже. Бирюзовая подвеска, которую он мне дал, висела между моих грудей, но его взгляд остановился
Только не опять. Он не дал завершить мастэктомию, но винил себя, что не убил нападавшего прежде, чем разрез был совершен. Только по этой причине данное уродство вызывало у меня негодование.
— Если бы шрама там не было, — тихо сказала я, — где остановился бы твой взгляд?
Он резко вскинул голову, поджав губы в мрачную линию. Пузырьки парили вдоль пояса его узких бедер, стиснутое до побеления костяшек мыло пускало еще больше пузырей.
Я широко улыбнулась.
— Снимать эти джинсы будет весело.
Брусок мыла плюхнулся в воду между нами.
Я смерила его взглядом из-под ресниц, и… боже, о боже, ох уж это хмурое выражение. Он такой непостоянный, замкнутый, тот самый одиночка в группе. Неудивительно, что его имя среди Лакота было Одинокий Орел. Но вопреки его неотесанному характеру, его тело являлось произведением искусства, каждая очерченная линия тщательно отполирована и закалена. Начиная от узкого скоса талии до широких плеч, жилистые мышцы выступали и вдавались впадинками, образуя холст мощи. А те впадины на бедрах служили дразнящей картой, ведущей к загадке, которую он отказывался обнажать.
Мое лицо пылало. Я никогда не видела его без брюк, никогда не ощущала тычка эрекции, но готова была поспорить, что его член был таким же твердым и внушительным, как и остальное его тело.
«Дерьмо, я пялилась».
— Я просто имела в виду… Мокрые джинсы, ну, знаешь, тяжелые, липкие? — неловкость.
Он прочистил горло и принялся шлепать по воде в поисках сбежавшего мыла.
— Я многозадачен. Стирка вместе с купанием. Двух зайцев… — он поднял руку, надежно сжав мыло.
Моя окровавленная одежда валялась на берегу. Жаль, что я об этом не подумала.
Он мотнул подбородком в сторону его сумки.
— Я принес тебе свежую одежду.
Ну конечно, он всегда присматривает за мной. Он стоял там, и вода капельками усеивала его плоский живот, а мне хотелось поймать эти капельки языком, опуститься за струйками под воду и поблагодарить его интимно.
Суровость его взгляда отговорила меня от этого. Серьезно, как умелый преследователь… эммм, следопыт, он имел в своем распоряжении взгляды, которые не менее смертоносны, чем его лук.
Я выхватила мыло из его ладони.
— Твоя очередь.
К моему удивлению, он отстегнул лук и колчан, затем опустился на колени. Отведя руку с оружием в сторону, он намочил волосы, затем выжидательно посмотрел на меня. То, как лунный свет отражался от медных бассейнов его глаз… Бл*дь, он меня без ножа резал.
Он не смотрел на мои груди, которые находились у него под носом, в каких-то дюймах от его лица. Но мы оба остро осознавали мою наготу, притворно игнорировали жар, бурливший в небольшом пространстве воздуха между нашими телами.