Кровь как лимонад
Шрифт:
Столб белого дыма над кирпичными зданиями бывших цехов он увидел не сразу, а когда заметил – не придал этому особого внимания. Только когда разглядел две пожарные машины и их экипажи, льющие из брандспойтов, понял, что попал на пожар. Вернее, на самый разгар он чуть опоздал. Бокс технопарка, в котором работала бригада Темира, уже не горел, а пускал густой белый дым через обвалившуюся крышу. Его заливали водой в два брандспойта. Трое охранников и несколько пожарных в тяжелом несгораемом снаряжении стояли поодаль. И больше никого – все азиатские «аборигены» «Треугольника» попрятались в своих норах, ожидая
Жека смотрел на пожар, слушая, как ритмично скрипят по лобовому стеклу щетки дворников, потом заглушил двигатель и вышел из «субару».
– Тебе чего? – спросил, когда он подошел ближе, один из охранников.
– Да я машину забрать. Ставил сюда тачку на ремонт, – ответил Жека.
– Пиздец твоей тачиле! – бескомпромиссно заявил высокий усатый пожарный с покрытым копотью лицом. – Сгорела в этом сарае! Страховка-то есть?
– А… – протянул Жека. – Как сгорела?
– Быстро, – ответил пожарный и отвернулся от Жеки, глядя на подходившего к ним товарища. – Ну, что там?
– Две единички, – ответил тот. – И вроде как поджог… Но это уже – к дознавателю.
– Ага, – кивнул усатый. – Я так и думал, – и объяснил стоявшему рядом охраннику. – Два трупа.
– О как! – покачал головой охранник. – Развели черножопых.
– Да не расстраивайся, – добродушно похлопал охранника по плечу усач. – Что они, кумовья тебе или родственники… Тут это, чайку у вас нельзя тут попить? Пока еще парни все тут прольют, а?
– Пойдем.
Жека отошел от них подальше. Набрал Темира – номер был вне зоны действия сети. Неужели вправду сгорел? Подумал и позвонил Аббасу – тот не брал трубку. И Гази тоже. Постоял, просчитывая варианты, набрал Темира еще раз – с тем же результатом. Не нравится ему это все. Ой, не нравится. Бросить «субарик» здесь как собаку осенью на даче? Не по-человечески как-то. Да и не хватало еще, чтобы черные повесили кроссовер на него. Наверное, самое правильное – отогнать «форестер» на Кронверкский, к кафешке Аббаса, передать с рук на руки. Да, пожалуй, так будет лучше всего.
Жека вернулся к «субарику», возле которого уже крутилась парочка местных линялых псов. Небось палец там унюхали?
Мать его! Палец!
Он топнул ногой, отгоняя собак, забрался в салон. Стал шарить под сиденьем, нащупывая маленький кусок чужой плоти. Нащупав, отдернул руку. Жуть-то какая. Достал салфетку и взял палец через него. Завелся. Палец, завернутый в салфетку, на этот раз аккуратно убрал в бардачок. Сколько ему еще ездить на этом «субару»?
Взгляд Жеки непроизвольно упал на индикатор топлива. Бля! Надо заезжать на заправку.
И снова глушить мотор.
Кофе и сигареты – солдатский завтрак.
Евдокия Дементьевна начала ругаться, увидев, что внук не собирается есть разогретые ею драники, но потом, приглядевшись к Марку, оставила это занятие. Она, вообще, была все понимающей старухой. Села рядом на скрипучую табуретку, лихим щелчком выбила сигарету из лежащей перед Марком пачки «Лаки Страйк», прикурила.
– Женился бы ты на Ольге, – сказала она, выдыхая дым, и внимательно посмотрела на Марка. – Сам же видишь, что хорошая девка.
Марк
– Не люблю я ее, бабуля, – сказал он.
– Ну…– развела Евдокия Дементьевна руками. – Если бы все друг друга любили… Одному тебе сейчас нельзя… И она тоже мается…
Марк встал.
– Идти надо, – произнес он. – Спасибо, бабуль…
– Вернешься к Ольге ночевать?
Он пожал плечами.
– Не знаю. Как получится… Пока, бабуля. Я захлопну дверь.
Выйдя с общей кухни, он уже не видел, как Евдокия Дементьевна покачала головой, а потом пробормотала:
– Никто из вас для меня не безразличен…
Проходя по коридору к выходу мимо комнаты деда Стаса, дверь в которую была приоткрыта, Марк услышал запись с квакающими битами и пытавшимся звучать сурово пацанским голосом. «Верно! Совершенно верно! Все дело в твоих нервах. Изнутри тебя вырывается демон. Пришло твое время лезть на стены! Падшие бляди пополняют списки в преисподнюю, чьи имена не вспомнят…» Марк вздрогнул. Выйдя из квартиры, он почти бегом спустился по лестнице на первый этаж.
На улице, по сравнению со вчера, серьезно похолодало. Но лучшая теплая одежда – машина с заведенным двигателем.
Утро приближалось к полудню, превращаясь в хмурый воскресный день. Низкие растрепанные тучи стремительно неслись по небу, грозя пакетиком чая окунуть город в стихию. Ветер тащил по тротуарам Старо-Петергофского желтые листья и мусор субботней ночи, снося их в сторону Обводного, чтобы потом швырнуть в воду.
Вот так и его подхватило и несло. Только куда?
– Куда мы едем? – спросила Ольга.
Он не ответил, сосредоточенно пытаясь обогнать троллейбус.
– Марка! – позвала она. – Ты слышишь?
– Да, – ответил он.
– Я беспокоюсь. У тебя всего час назад кончился приступ… Как себя чувствуешь?
– Я в норме, – Марк оторвал взгляд от дороги и взглянул на спутницу. – Не волнуйся. В первый раз, что ли?
Он соврал. После припадка в голове гудело, а перед глазами опять и опять вставало тело Альки на каталке и рана, нанесенная топором, лежавшим на кафеле больничного пола. Он смаргивал это видение, но помогало плохо. Нога непроизвольно надавила на газ.
– Осторожнее! – попросила Ольга, тронув его за руку.
Кивнув, он резко сбросил скорость. Сзади резко засигналили. Через несколько минут Марк свернул с центральной магистрали и стал крутиться по узким улочкам, выискивая нужный адрес.
Кажется, это здесь. Старый дом, сделавший шаг назад с линии, на которой выстроились его соседи, выставил перед собой заваленный опавшими листьями чахлый скверик. К дому вел проезд, мощеный тротуарной плиткой. Вторая половина субботнего дня, а перед зданием полно машин. «Infiniti ЕХ37», серый «форд фокус» с ведомственными номерами и два «ягуара», отличающиеся друг от друга лишь окраской. Казалось, что банально-белый и банально-черный цвета превратили «ягуары» из автомобилей класса «премиум» в какие-то дорогие, но малополезные кухонные девайсы. Марк припарковался чуть в стороне, посмотрел на Ольгу. Попросил: