Кровь как лимонад
Шрифт:
Филипп Юрьевич хотел было что-то сказать, но только как рыба молча разевал рот. Вид у него был бы комичный, если бы не страшная, побелевшая от ярости физиономия. Скулы заострились, губы побледнели, яростные глаза почти выкатились из орбит – такого его Настя еще не видела. Бледность и как бы мелкая судорога не покидали его лицо. Насте захотелось открыть дверь машины и выскочить на улицу, подальше от будто бы испытывающего трансформацию отца. Но она собрала волю в кулак и, обливаясь потом, осталась сидеть на месте. Сказала, стараясь казаться спокойной (такой Клинт Иствуд в юбке), хотя внутри все тряслось:
– Тут есть три варианта. Первый –
– С-с-с-сука, – повторил Филипп Юрьевич. Он казался потрясенным ужасно, был бледен и весь дрожал.
– Уж какая есть, лучше надо было воспитывать, – развела руками Настя. – Дослушай. Лично мне третий вариант больше нравится.
– Продумала все? Какой?
Настя развернулась и посмотрела отцу глаза в глаза. Захохотать бы еще демонически, да некогда. Вон, уже Антон возвращается, держа в руках коробку с пиццей. Салфетки торчат из кармана.
– У нас товар, у вас – купец. Так что думай, папуля.
– С-с-с-сколько? Сколько ты хочешь? – задушенным голосом прошептал генеральный.
Отвратительно пахнет солью, железом, порохом. А еще – страхом и ненавистью.
Тело плюется кровью через дыру огнестрельного ранения. Алая жидкость струится по полу, смешивается с грязью и цементной пылью, меняет цвет, превращаясь в коричневую, похожую на пролитую выдохшуюся «Кока-колу». Будто перетекает из цветного режима в «сепию».
В видеоиграх человек, поймавший пулю, выглядит по-другому, не так, как в реальности. Там – яркие трехмерные рисунки под яростный саундтрек. Тут – тебя словно вынули из морозилки и долго держали в тепле, а потом – воткнули лом, пробив мягкие ткани и кости. Застывшая гримаса. Учащенное дыхание. По-рыбьи широко открытый рот. Скрюченные пальцы руки, прижатой к ране в попытке остановить кровотечение. Сосредоточие острой как шило боли в простреленном боку.
В голове проносится глупое: «Не успел досмотреть «Deadwood». Чем там все закончится?»
Жека моргает, чувствуя кровь на своем лице, слышит шаги. Поднимает глаза. И второй раз за два дня видит направленный на него ствол «беретты».
– Ну и где нам искать? – спросил Марк у Жеки. – Целые кварталы строят. Попробуй, найди здесь этого Толика.
Они только что вышли из своих машин и стояли возле пару лет назад возведенного семнадцатиэтажного дома. Очередная саморазрушающаяся новостройка на краю города, окруженная готовыми принять тебя в свои объятия гипермаркетами и автосалонами – общество потребления в действии. Двор, наполненный молодыми мамашами с детьми и колясками и даже в понедельник днем заставленный машинами. Вечерами у них тут, наверное,
Вдоль фасада дуло как в аэродинамической трубе. Ветер с запахом спелой дыни – подхваченное за кольцевой дыхание завода «Wrigley». Жека поежился от холода и застегнул куртку. Свинтить бы из питерской осени в теплые края. В Рим, например. Пыльные пинии возле вокзала Термини, вид на толпу от церкви Тринита-деи-Монти с вершины Испанской лестницы, уличные кафешки с латте и «рамазотти» за один евро в Трастевере и пляжи в Лидо, где можно сыграть в футбол с местными.
– Та девушка сказала, что дом маленький, но большой, – вспомнил он слова молодой узбечки, дочери Ульмара. – И много этажей. Наверное, имела в виду «точку».
– Если так, то их здесь несколько, – заметил Марк. – Если мы, вообще, туда приехали.
– Ну да, – сказал Жека. – Давай начнем с этой, – он махнул в сторону ближайшего монолитного одноподъездника, торчавшего над соседним длинным корпусом, который только начинали строить.
Рядом с «точкой» как рукой ворочал стрелой длинный башенный кран, а из незастекленных окон дома тут и там торчали фигурки рабочих, монтировавших каркасы балконов.
Места, у которых есть только строительные адреса – да и то позже они поменяются. Загружаешь Гугл Карты и обнаруживаешь, что на них нет этих территорий. Включаешь функцию «Спутник» и видишь вместо строек остатки совхозных полей и теплиц, мимо которых бежит к мясокомбинату заброшенная железнодорожная ветка. А в реальности там этаж за этажом вырастают новые дома – как всплывающие из-под земли окаменевшие субмарины.
– Погнали, – сказал Марк. – Бетономешалки откуда-то оттуда выезжают. Посмотрим.
Покрутившись на машинах возле заселенных домов, они увидели в одном месте следы от колес грузовиков с комьями выпавшей грязи на асфальте. Следы прямо через продавленные бордюр и кусок тротуара выводили на разбитую, всю в заполненных водой рытвинах дорогу, начинающуюся на пустыре, еще зеленая трава на котором была завалена строительным и бытовым мусором. Дорога шла мимо обнесенных заборами стройплощадок, тянувшихся, показалось Жеке, до самого горизонта, на котором виднелись уже опоры освещения КАДа. Рытвины были такими, что не выдерживал «антишок» магнитолы в Жекином «опеле» – взятый у Насти диск Emika прыгал и заикался. Лучший за последних несколько лет новичок «Ninja Tune», свежая кровь дабстепа из легендарного Бристоля, чья сумрачная меланхолия идеально вписывалась в отвратительно-пугливое настроение Жеки сейчас, когда он пытался вырулить из колеи, будто бы прокопанной танками. Час назад на его глазах чуть не произошло убийство, когда Марк чуть не забил молотком пожилого узбека. Немного другой, чем к которому он привык, уровень криминала, не дававший Жеке чувствовать себя… Комфортно, что ли?.. Выкарабкаться из этого дерьма и пойти работать на токарном станке…
Выбранная Жекой и Марком строящаяся высотка была ограждена забором из потрескавшихся бетонных блоков. Двустворчатые ворота представляли собой деревянный каркас из нетолстого бруса, обитый тонким оцинкованным металлом. Выпуская с территории пустой, рычащий немецким двигателем самосвал, одну створку ворот придерживал рослый седоволосый охранник с обветренным лицом. Шутливо отдав водителю честь, охранник принялся закрывать ворота, когда к нему подошли Марк и Жека.
– Подожди, не закрывай, – попросил Марк, но охранник взглянул на него и степенно произнес: