Кровь моего врага
Шрифт:
– Фельнир умер для нашего народа, – во главе стола раздался громовой бас. – Он умер, когда отдал наши южные земли чужеземцам. И Фельнир, и Хель мертвы. Теперь наши победы направляет Огненный Лис Фенрир. Сегодня я прощаю тебя, однако помни: Огненный Лис не столь добр. Помни жрецов Фельнира, которые пытались нам помешать.
– Но, Харальд, где гарантии того, что то же самое не случится и с нами? – В конце стола поднялся молодой мужчина в накидке из черной медвежьей шкуры. Комнату наполнили гул голосов и опасливые переглядывания, ни одно из которых не ускользнуло от внимательного взгляда вождя. Поднявшись с места и так и не дождавшись должного внимания, он с силой обрушил кулак
– Гарантии? – проговорил он в мгновенно воцарившейся тишине. – Гарантией будет ваша верность Фенриру. Только это. И, вообще, к чему эти вопросы? Вы что, стадо никчемных глупых овец? А?! Или, может, предо мной сидит сборище трусливых баб? – Он обвел собравшихся взглядом, от которого те заерзали на своих подушках. – Где те воины, которые без страха плечом к плечу кидались со мной в бой, яростно повергая врагов наших?! Где те преданные отважные люди, отплывавшие со мной в далекий Ашур и возвращавшиеся с мешками золота?! Защищавшие свою землю с яростью волков?! Где они?! Неужто эта болезнь страшит вас больше, чем бесславная смерть?! Неужто вас страшит смерть?! Именно сейчас, когда вы нужны мне и своему народу, когда зуннарские корабли кружат у восточного побережья, а южные земли уже поклоняются чужеземным богам того же Зуннара, вы, бесстрашные воины, будете упрекать меня за неведомую болезнь?! Моими руками управлял сам Фенрир, наказывал неверных, которые желали продать свою страну и землю за золото иноземцев, отдать ваших жен, сынов и дочерей, дома и скот на растерзание этим чернявым из Зуннара. И вы осуждаете меня за это?! Наши армии пойдут дальше, через Йарих и леса Хель, через Видрир и Хрустальную гору, на юг, завоевывать новые земли. И кто не с нами, тот против нас и будет уничтожен! Мы обессмертим наши имена, и Фенрир поможет нам в этом! Болезнью он лишь наставляет неверных на путь истинный, не убивает, но спасает их души…
Могучая фигура Харальда вышла из-за стола, отбросив на присутствовавших тень. Тяжелой поступью он направился к выходу и пинком распахнул дверь. Взглянув, куда указывал король, все – и князья, и воеводы, и даже слуги – застыли от изумления. Затем медленно поднялись с мест, словно не веря своим глазам.
Белая от снега равнина, расстилавшаяся до самого горизонта, до самого подножия Кольца Фельнира, была испещрена черными точками. Покрыта шевелящейся черной массой, телами, неестественно быстро и резко двигавшимися меж сугробов. Заметив вождя, они выпрямились, выглянули из заброшенных полуразваленных домов и уставились на дворец. Сотни, тысячи, сотни тысяч горящих в вечернем сумраке глаз, покрывших долину, стали беззвучно стягиваться ближе к высокой фигуре Харальда, разглядывали его широкие плечи, покрытые волчьей шкурой, бритую наголо голову со спускавшейся с затылка короткой косицей, скуластое бородатое лицо и тяжелый топор, сжатый в руке. Эти существа словно слышали его призыв, ждали одной-единственной команды, чтобы броситься в бой. Без промедления. Яростно и свирепо.
И когда Харальд поднял топор и испустил боевой клич, они задрали головы, вторя своему предводителю диким воем.
Над казармами Граничной заставы стояла густая ночная тьма. Где-то в траве неподалеку пели сверчки, стекло фонаря, висевшего на крюке, звенело от бившихся в него крупных мотыльков, ветер шумел в ветвях елей. На стороне Свирдира, там, где темнела полоса густого леса, было тихо и спокойно. Молодой караульный поправил шлем и обернулся в сторону Зуннара. Тихо и пусто. Впрочем, в дни его дежурств так было всегда. Испустив короткий вздох, он откинулся на толстые бревна, составлявшие стену пограничного поста, и выудил из-за
– Ну и долго нам еще ждать? – неожиданно раздался сзади раздраженный голос, от которого караульный едва не проглотил фляжку целиком.
– Нельзя же так пугать… – пробормотал караульный, стряхивая капли вина с кольчуги. – Сейчас, я посмотрю, не идет ли кто…
Сделав настороженный вид, он вышел на проселочную дорогу, про себя ругаясь на чем свет стоит. И как он мог забыть про эту странную парочку в плащах? Спрятал в кустах от начальства, ждал, ждал, пока вокруг никого не останется, и в самый ответственный момент забыл… Ну с кем не бывает…
– Посмотрит он, не идет ли кто… Да он нам просто мозги пудрит! Сам забыл, а мы в кустах корячимся!..
– Успокойся! Если он так поступает, значит, так надо…
– Выходите, – прошептал караульный и нетерпеливо махнул рукой. – Быстрее! Быстрее, пожалуйста! Если нас заметят, то мне не сносить головы…
– А нам-то что?.. – буркнула фигура повыше и тихо выругалась, почувствовав вес второй фигуры на своей ступне.
– Спасибо тебе, – мягко проговорила вторая фигура, и в рукавицу караульного приземлился тугой тяжелый кошелек. – Значит, прямо по тропинке, у подножия холма направо к заброшенной мельнице…
– …А там будет широкая дорога к Шахтам, – воодушевленно подхватил парень. – Именно так, госпожа. Но будьте осторожны: в Шахтах народ еще приличный, там мои родичи живут, а вот если дальше зайти, так вообще сброд один. В шкурах ходят, мясо сырое едят, рычат, как звери дикие. Говорят, война там у них страшная…
– Спасибо за предупреждение, но нам пора идти. – Женщина прервала его. – Прощай и спасибо за помощь. – Приподняв полы своего плаща, она принялась резво спускаться по крутой, практически отвесной тропинке, и не успел караульный моргнуть, как уже исчезла из виду. Мужчина последовал за ней, напоследок окинув парня ледяным, продиравшим до костей взглядом.
Легко перепрыгнув очередную кочку, Мадея съехала по песчаной полосе склона и остановилась на дороге у основания холма. Через пару мгновений рядом бесшумно приземлился Исаир.
И почему все местные так не любили Свирдир? Каждый, от хозяина таверны до нищего попрошайки, считал своим долгом предупредить путников об ужасном и опасном Свирдире, особенно северной его части, причем от рассказа к рассказу истории становились все страшнее и невероятнее.
«Там, на севере Свирдира, горы, льды да снега одни, больше ничего. Ни лесов, ни деревьев, ни полей. Волки на людей средь бела дня нападают, крестьян заживо едят…»
«Пираты, вот они кто. Кровожадные дикие разбойники. Только и знают, как за золото убивать, больше ничего не умеют, язычники проклятые. А вы знаете, кому они поклоняются? Вдумайтесь только: одноглазый косматый старик верхом на десятилапом волке и великанша, путешествующая в лодке из ногтей мертвых! Каково, а?! Это надо ж додуматься до такого…»
«Говорят, бабы у них наглые. Как мужики, ей-ей! Мужа дома нет, так она без него и хозяйство ведет, и решения принимает, и, если надо, вражью башку мечом снесет. А ежели что не нравится, и развестись может, представляешь! Кормишь сволоту эту, поишь, одеваешь, а она тебе в один прекрасный день: «Да иди ты лесом, милый друг, я себе лучше нашла…»
«Кровь животных в чаши собирают, обмазывают ею храм и себя и воют, точно волки. Бывает, и младенцев режут, а после в море кидают…»
Собственно, на территории самого Свирдира слухи о северных собратьях ходили не менее страшные.