Кровь мусорщиков
Шрифт:
Теперь Раэни затихла.
– Тогда Изверг не впервые организовал для невиновного наказание у позорного столба, - сказал Блок. – То же самое он проделал с одним из лучших моих людей много лет назад, а в тот день, когда моей племяннице, Дымке, исполнилось двенадцать...
Блок оборвал фразу, словно не мог произнести это вслух, затем продолжил:
– В тот день, когда Дымке исполнилось двенадцать, Изверг пришел ко мне и сказал, что теперь она подлежит взрослым наказаниям. И заявил, мол, если я когда-нибудь предприму действия против него, он подстроит все так, что Дымка окажется у позорного столба.
Я была в шоке. Позорный столб
– После этого я не решался наказывать Изверга, - продолжал Блок тише, но полным боли голосом. – Я не рискнул и изгнать его из Манхэттена, поскольку он мог отомстить Дымке и моим младшим племянникам и племянницам. Я знал, что единственный способ остановить Изверга – это убить его. Я бы с радостью оторвал ему голову голыми руками. Ты знаешь, почему я этого не сделал, Раэни?
Он не дал ей возможности заговорить и поспешил сам ответить на свой вопрос.
– Главе подразделения разрешено казнить подчиненного лишь в одном случае – если он нарушит клятву верности, а Изверг делал многое, но только не это. Если бы я сам его убил, то Квинс назвал бы меня убийцей и потребовал наказать все подразделение.
Я увидела потрясение на лице Раэни.
– Единственный способ продвинуться появился бы, если бы кто-нибудь подал жалобу общему правосудию за ту боль, которую Изверг причинял людям во всех подразделениях, - сказал Блок. – Это означало, что ему пришлось бы предстать перед всем альянсом, и его бы на законных основаниях приговорили к смерти.
Блок отчаянно всплеснул руками.
– Любой лидер подразделения или представитель альянса имел право подать в суд на Изверга. Любой, кроме меня. Правила альянса гласят, что командир подразделения выступает на суде в защиту своих подчиненных и не может сам подать жалобу.
Он повернулся, оглядел по очереди людей из всех подразделений, и его голос возрос до громовой силы.
– Итак, я ждал, чтобы кто-нибудь воззвал к общему правосудию против Изверга, но никому из вас не хватило смелости бросить ему вызов. Вы слишком боялись последствий провала, воображая, как отомстит Изверг вам и вашим любимым. Даже сам Доннел не рискнул обратиться к общему правосудию без неопровержимых доказательств вины, а как он мог их получить, если все боялись слово сказать против этого человека?
Блок резко повернулся ко мне.
– А затем Доннел назначил свою дочь офицером. В альянсе появилась первая женщина-представитель. Мы все собирались по углам и шушукались, как она бесполезна, но первое, что сделала Блейз – подала в общее правосудие жалобу на Изверга. Одна лишь Блейз имеет здесь право критиковать меня за бездействие в его отношении.
Возникла пауза, после которой вновь заговорила Раэни.
– Остров Квинс не желает причинить вред невинным. Мы лишь хотим, чтобы были наказаны все виновные. Если сказанное тобой – правда, и тебе мешали выступить против Изверга лишь его угрозы Дымке, то почему ты до сих пор держишь Акулу, Злодея и других ярых сторонников Изверга в рядах Манхэттена?
– Я мог бы так же спросить, почему Майор, Нерон и Лев все еще входят в Остров Квинс, -
– Мои руки связаны правилами альянса о передаче руководства подразделением, - с горечью объяснила Раэни. – Предыдущий глава Квинса и его сторонники обладают иммунитетом против наказаний внутри подразделения за все действия, предпринятые до смены лидера.
К спору присоединился холодный безэмоциональный голос Льда.
– Я никогда не верил в мудрость этого правила. Предоставление иммунитета проигравшей стороне в борьбе за лидерство просто подстегивает бузотеров претендовать на власть.
– В период формирования альянса нам пришлось принять это правило, - сказал Доннел – Старая нью-йоркская система предусматривала казнь для проигравшей стороны в борьбе за главенство. Это, конечно, не позволяло мятежникам причинять проблемы в будущем, но ценой стал такой рост смертности, который истребил бы альянс за пару лет.
– Лично я серьезно поддерживаю правила, касающиеся смены лидерства, - проговорил Призрак. – В период формирования альянса мне было четырнадцать, поэтому я знаю все о кошмарах прежних дней, когда поддержка не той стороны в противостоянии лидеров могла стоить вам жизни. Гораздо лучше дать людям шанс принять новый режим и мирно жить под его правлением.
Он пожал плечами.
– Дело не в том, что кто-то может повторить претензию на командование, не понеся наказания. Правила лишь раз позволяют человеку воспользоваться иммунитетом. После этого ему может быть назначено любое разрешенное подразделением наказание, и победитель может просто изгнать соперника.
– Я не прошу возвращения к старым временам, - возразила Раэни. – В нормальных условиях, иммунитет от наказаний в рамках подразделения не имеет значения, поскольку серьезных мятежников все равно можно покарать за их преступления по правилам общего правосудия. Я считаю, что Доннел дал новую амнистию сторонниками Изверга, чем совершенно блокирует действия общего правосудия.
Она помолчала.
– Когда Доннел на прошлой неделе предложил эту официальную амнистию, он сказал, что мы должны забыть прежние проблемы, причиненные Извергом, и сосредоточиться на подготовке ухода из Нью-Йорка и строительстве лучшего будущего. Я поверила в это и проголосовала «за», но смерть Бродяги все меняет. Изверг причинял проблемы не только в прошлом. Он убивает людей сейчас, и я полагаю, некоторые из сторонников ему в этом помогают. Я требую голосования по отмене амнистии, чтобы мы могли действовать против этих людей.
– И все же амнистия нам нужна, - возразил Доннел. – Если мы начнем взывать к общему правосудию по поводу каждого, кто когда-либо поддерживал или помогал Извергу, то половина альянса попадет под суд.
– Половина Манхэттена – наверняка, - ответила Раэни.
Призрак покачал головой.
– Но дело не закончится одним Манхэттеном, и потом, невозможно сказать, кто помогал Извергу по собственной воле, а кого вынудил на это страх за свою или чужую жизнь.
– Изверг – паук в человечьем обличии, - заметил Доннел. – Сеть его заговоров проникает в каждое подразделение, включая мое Сопротивление. Блок – глава подразделения, и он признался, что оказался бессилен против Изверга, поскольку боялся за безопасность своих племянников и племянниц. Я глава этого альянса и признаю, что опасаюсь за безопасность своей дочери. Как мы можем вынести приговор простым членам подразделений, слишком испуганным, чтобы не подчиниться приказам Изверга?