Кровь на Дону
Шрифт:
– Это так.
– Ныне, Гордей, след дружину оповестить о походе. На сборы три дня, в понедельник поутру тронемся.
– Боюсь, всех оповестить не смогу и до понедельника дружину не соберу, – покачал головой Бессонов.
– Пошто так?
– Так Икрам Гардай и Рустам Туран, наши касимовские татары, к себе в Касимов вчерась подались.
– Кто позволил? – нахмурил брови Савельев.
– Ты уж извиняй, Дмитрий Владимирович, я дозволил.
– Пошто меня не спросил?
– Спешили татары наши, я поехал к тебе, а ключник поведал, что ты в вотчину свою уехал до вечера.
– Собирался,
– Но я-то про то не ведал, посему решил отпустить.
– Не след боле того делать, Гордей.
– Не буду.
– А чего это так спешили наши касимовцы?
– Так по наказу государя земли им у Касимова выделили, забрать треба было, оформить все с местным правителем.
– Ну, может, и верно решили. В Касимовском ханстве правит хан Саин-Булат, пользующийся особым расположением государя. Иван Васильевич многих воинов касимовских землей одарил. Это добре, что не забыл и наших славных воинов. Им действительно треба узаконить права, а то потом не найдешь земли своей. И вовремя, поход обещает быть долгим.
– Значит, не гневаешься на меня?
– Гневаюсь, но прощаю, – улыбнулся Дмитрий. – Когда должны вернуться касимовцы?
– Крайний срок – понедельник.
– Ладно, они соберутся быстро, дождемся.
– Ну, а остальных ныне вечером объеду и оповещу.
– Коли кто не может идти в поход, тут же извести меня.
– Да я, почитай, каждый день наших вижу, кого на подворьях соседских, кого на рядах. Горбун вон опять в скандал попал с бабами своими.
– А у него чего?
– Так передрались его торговка и купчиха. Осип же неугомонный. То одну затащит к себе, то другую, и это уже который год длится. Может, думал, бабы не ведают про то. А они не дурнее Горбуна. Сошлись на подворье его, шума было, как на сечи сотен супротивников.
– И когда успокоятся? Женить его треба.
– Треба, да только где подходящую порядочную девицу или бабу отыскать? Сколь уже пытались. Так с Клавой и Зинкой и крутится.
– В походе ему не до них будет.
– Это так, хотя кто знает, может, казачку какую встретит.
– Вот то было бы самое лучшее.
– Не спорю.
– Ладно. Поехал я, Гордей. В воскресенье встречаемся у меня.
– Понял. Дружина будет.
– Обоз тоже. Пока, Гордей!
– До свидания, князь!
– Пока, Влас! – крикнул воевода ратнику.
– Всего доброго, Дмитрий Владимирович!
Савельев проехал к себе на подворье. Ульяна с сыном были уже там и сидели на лавочке у крыльца дома. Служка Прошка, впрочем, теперь уже вполне взрослый холоп Прохор, открыл ворота. Савельев соскочил с коня, передал ему поводья.
– Какие будут указания Дмитрий Владимирович? – спросил подошедший к князю ключник.
– Да никаких, Семен, все, как всегда.
– Понял.
Савельев присел рядом с женой и сыном:
– А чего не у родителей?
– Погостила и хватит, да и отец был не в настроении.
– Испортил я тебе праздник, Ульяна?
– Что об этом говорить? Ты ни при чем, это все гордыня отца и матушки. А больше – влияние других вельмож. Мне ключник говорил, к отцу последнее время часто бояре заезжать стали. Собираются в горнице, закрываются
– Напрасно так ведет себя Степан Гордеевич, – вздохнул Савельев. – Один за другим вскрываются заговоры против царя, соответственно, заговорщиков ждет опала. Как бы отец твой не попал в нее. Лишится ведь всего.
– Я не думаю, что мой отец способен выступить против своего государя.
– Он, может, и не способен, но подтолкнут бояре на шаг необдуманный, всего лишь один, и, считай, пропало.
– Я говорила ему, а он слушать не захотел, мама тоже.
– Ну, тогда след только ждать, что будет. Может, и на самом деле безобидные беседы ведут затаившие обиды бояре. Но, признаюсь, я в это не верю.
– А все эта опричнина! До нее как спокойно было! – воскликнула княжна.
– Царь не мог поступить иначе, зарвались бояре некоторые. Слышал, многие на сторону Литвы перешли, кто-то к крымскому хану в вассалы подался. А чтобы там прятаться, одного добра, взятого из Руси, мало, надо быть нужным западным и южным правителям. А это измена. Но… Ульяна, давай не будем о том. В общем-то государь хорошо относится к твоему отцу.
– Ой, Господи! Я ж не спросила, чего тебя царь вызывал? – встрепенулась Ульяна.
– Уехать мне придется, Уля.
– Опять?
– Опять.
– Далеко?
– Почти туда же, где был.
– К Дону и дальше?
– Да.
– И не видишь даже, как сын растет.
– Служба государева, Уля, пора бы давно привыкнуть.
– Да я привыкла, но знаешь… да чего уж говорить о том, что много раз было сказано. Надо собрать тебя.
– Пока не надо, у меня в запасе три дня. Я сам прислуге накажу, что треба уложить в суму, ну а доспехи и оружие всегда в доме. – Савельев поднялся и посмотрел на жену:
– Все, Уля, давай прекратим этот разговор. Понимаю, тебе больно оттого, что муж вновь уедет в неизвестность и неведомо, вернется в обрат или нет, но иначе я поступить не могу. Кто-то должен стоять за интересы государства.
– Да только немногие то делают.
– Эх, Ульяна, боюсь, скоро всем несладко придется.
– Ты это о чем, Дмитрий?
– Слишком суетятся султан Великой Порты Селим да хан крымский Девлет. Казна их пустеет, а значит, что? Значит, могут двинуть и на Русь вместе с союзниками своими, и тогда каждому русскому придется брать в руки оружие и биться с ворогом насмерть. И холопам, и торговцам, и дворянам, и боярам знатным. Никого та участь не минует.
– Ты пугаешь меня, Дмитрий.
– Не бойся, – улыбнулся Савельев, – с нами Господь Бог, он не даст свершиться подлости и гибели Руси святой.
– И что же это за времена такие? Зачем царь прогневал татар, забрав у них Казань, Астрахань, зачем пошел войной в Ливонию? Сидели бы в своих землях и обошлось бы.
– Не обошлось бы, – покачал головой Савельев. – Не приди мы в Казань, Астрахань, Ливонию, то татары, поляки, литовцы, шведы пришли бы на наши земли. Царь сделал то, что было единственно возможным, дабы уберечь страну. Если бы еще его поддержали бояре, так нет, только вредят. Не все, конечно, многие за государя стоят, но хватает и изменников, и вреда от них много. Пойдем в дом.