Кровь на колёсах
Шрифт:
— Почему ты решил, что этот «КамАЗ» краденый, — переспросил я оперативника.
Тот, немного помявшись, ответил:
— Я подходил к «КамАЗу», когда водитель поднял кабину и копался в двигателе. Записал номера, выбитые на шильдике. Вот они.
Он протянул мне листочек бумаги.
— Ты что мне сразу не мог доложить, что списал номера! Я чуть руки не отморозил, очищая эту раму, — возмутился я.
Но это к делу уже не относилось, и я достал свою записную книжку в поисках аналогичных номеров.
— Виктор Николаевич! Я уже
— Слушай! — я сделал паузу. — Извини, не знаю, как тебя зовут, ты не видел, куда ушел водитель?
— Нет, не видел! А зовут меня Агафонов Володя, я из Волгограда. Машину надо караулить, чтобы ее не перегнали куда-нибудь. Я покараулю пока, посижу в подъезде дома, а там кто-нибудь заменит меня.
— Хорошо, Агафонов! Сейчас я к тебе пришлю еще кого-нибудь. Как увидите — задерживайте сразу!
— Все ясно! Задержим, не беспокойтесь! — в предвкушении важной операции почти крикнул Агафонов и направился в ближайший подъезд жилого дома.
Я вернулся в кабинет.
«Да, неплохой денек, — подумал я. — Уже два «КамАЗа» у нас. Посмотрим, что привезут другие группы.
Я достал из портфеля проверенный временем кипятильник и, налив в стакан воды, поставил его на подоконник. Сунул в стакан кипятильник и стал наблюдать за водой. Через минуту кипятильник покрылся мелкими пузырьками воздуха, которые отрывались от него и устремлялись вверх, где с шипением лопались.
Минуты через две вода в стакане бурлила вовсю. Я выключил кипятильник и, достав упаковку черного чая, насыпал щепотку в кипяток. По комнате расплывался магический аромат заваривающихся листьев. Из еще обжигающего стакана я начал осторожно прихлебывать.
За этим занятием меня и застал старший группы, прибывший из пригорода Аркалыка:
— Ну что, Виктор Николаевич! Нам удалось найти всего один «КамАЗ», но, я думаю, это только начало! Вы знаете, у меня такое чувство, будто их кто-то предупредил. Этот «КамАЗ», который мы нашли, был чисто случайным. Он сегодня утром пришел с рейса и, по всей вероятности, водителя не успели предупредить.
— Погоди, погоди, — остановил я его, — ты же проверял государственную организацию? Откуда там могут быть краденые машины?
— Все просто, Виктор Николаевич! Я сам ломал голову. Просто государственная организация арендует эти машины у частников. Вот они и работают как частные лица в интересах государства. Хочу — еду, не хочу — не еду. Все зависит от рейсов. Если рейс денежный, едут частники, если нет — водители на государственных машинах. Вы знаете, здесь каждый мечтает купить себе «КамАЗ». У кого есть «КамАЗ» считается богатым. Один рейс с ранними овощами куда-нибудь в Воркуту дает возможность весь год потом отдыхать. Вот что здесь значит «КамАЗ».
— Погоди, погоди, — опять остановил я его. — Выходит, все государственные машины согласно действующему закону проходят ежегодное техническое обслуживание непосредственно на предприятии, и их необязательно
Я дождался прибытия других опергрупп, вечером собрал всех в актовом зале и подвел итоги работы нашей бригады.
Только за один день нам удалось изъять пять похищенных «КамАЗов» и задержать троих подозреваемых в причастности к кражам. Я не стал сообщать коллегам, что в подъезде соседнего дома вот уже несколько часов подряд сидит засада.
Эта засада успешно завершилась лишь в два часа ночи — водителя задержали, когда тот выходил от своей любовницы.
Уразбаев нервно ходил по камере. Как же так произошло, что он снова влетел в историю с этими крадеными машинами? И опять, как в прошлый раз, его подставил этот немец. Действительно, бесплатный сыр только в мышеловке!
Он вновь и вновь вспоминал тот злополучный день, когда он в кабинете Шиллера согласился взять этот «КамАЗ».
Конечно, с одной стороны, «КамАЗ» помог ему выбраться из долговой ямы, обеспечить семью. Но это не шло ни в какое сравнение с повторным заключением!
«Ну, сука Шиллер! Специально не сказал, что машина с кражи. Опять хотел повязать меня преступлением! Постой-ка, значит, те машины, что мы гоняли из Челнов с Морозовым, тоже краденые! Ну, ты, брат, попал! — воскликнул про себя Уразбаев. — Влип конкретно!»
Где-то в глубине души возникла боль за своих детей и жену. Эта боль все росла и росла. Защемило сердце, и он опустился на пустую шконку.
«Что же делать? — думал он. — Молчать и покрывать Шиллера, или рассказать этому Абрамову, все, что знаю? Надо думать и думать. Если Абрамов предоставит какие-то гарантии, нужно за них цепляться. Если молчать, Абрамов сотрет в порошок. Как он правильно сказал, «где колхоз, там разруха». Он прав. Я не скажу — скажут другие. А мне как бывшему зэку дадут больше всех, это точно. Дадут даже за то, чего и не делал».
Уразбаев поднялся и вновь стал ходить.
«Что делать? Как выкручиваться? Правильно говорила жена, связываться с Шиллером — большая ошибка. Она, как чувствовала, хотела остановить. Но я тоже хотел как лучше! А если молчать? Тогда буду чист перед мужиками и перед Шиллером. Тогда что будет с семьей? Выбирай, кто дороже!»
Он всю ночь провел на ногах. Чем больше думал, тем больше возникало сомнений.
Устав от безысходности собственных мыслей, он прилег.
«Да, времени теперь сколько хочешь! Думай сколько влезет, все двадцать четыре часа! Ладно, посмотрим, что предложит Абрамов».