Кровь на мантии. Документальный роман
Шрифт:
И этот день наступил. Четырнадцатого мая в семь часов утра Москву огласил двадцать один пушечный залп. Следом зазвенели колокола Успенского собора Кремля. На них откликнулись колокола других московских соборов. И вот уже по всей Москве они гудят, звенят, кажется, без конца. Пестрыми ручейками стекаются почетные гости к Успенскому собору. Это здесь будет проходить торжественная церемония коронования.
К восьми часам все места уже заняты, люди толпятся на ступенях собора, на всей площади. Весь ритуал расписан по минутам:
«8.30 – сбор в Успенском соборе иностранных послов;
8.45 – шествие в собор Государыни
9.40 – начало шествия их величеств;
10.00 – начало Святого коронования».
На верхнюю площадку красного крыльца собора вышли виновники торжества, Ники – в сопровождении великих князей Михаила Александровича и Владимира Александровича, Аликс сопровождали великие князья Сергей Александрович и Павел Александрович.
Многократно отрепетированное громогласное «Ура!» грянуло на Соборной площади и, перекатив через кремлевские стены, пронеслось по заполненным до отказа праздным и рабочим людом набережным Москвы-реки, по всей Москве. Военные оркестры грянули медью своих труб.
Под нескончаемый перезвон колоколов и торжественные звуки гимна Ники и Аликс взошли на паперть. В сопровождении высшего духовенства с замиранием сердца ступили под строгие своды древнего собора.
В сияющей, переливающейся горячими огнями свечей глубине собора, перед златыми вратами алтаря, под строгими ликами святых, отстраненно взирающих свысока на все происходящее, возвышался установленный специально для этого случая трон. Это были бережно хранимые в тайных палатах кремлевского дворца бесценные исторические реликвии – престолы русских царей Михаила Федоровича и Иоанна III. По указанию митрополита Московского высокопреосвященного Сергия, после троекратных поклонов и целования святых икон Ники и Аликс взошли на трон и заняли эти престолы – каждый свое место.
– Ой, Ники, мне что-то не по себе… – дрожащим голосом по-английски прошептала Аликс. – Я чувствую, что со мной вот-вот может случиться обморок.
– Потерпи, дорогая, так надо, мы должны через это пройти. Потом ты всю свою жизнь будешь вспоминать этот день, этот великий миг, – тоже на английском шепотом, так, чтобы его никто кроме нее, не услышал, успокаивал Ники. – Мне и самому как-то страшновато. Но никак нельзя показать виду. Посмотри, сколько людей на нас смотрит…
Тем временем к трону приблизился митрополит Сергий. С торжественным поклоном, на алой бархатной подушечке поднес Ники усыпанную драгоценными камнями и волшебно сияющую всеми цветами радуги в свете церковных огней корону, скипетр и державу.
– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь! – возгласил митрополит, протягивая Ники символы императорской власти.
Ники встал со своего места, сделал шаг ему навстречу, бережно принял корону и, как учили, возложил ее на свою голову.
«Ох, и тяжела ж она! – подумал он. – Да еще к тому же и велика, сползает на самые уши. До чего же смешно, наверно, я сейчас выгляжу со стороны!»
А митрополит уже протягивал ему скипетр и державу.
Ники принял их и в неуклюжей позе застыл перед иерархом, от волнения совершенно позабыв, что нужно делать дальше. Митрополит, видя его замешательство, глазами указал на престол.
«Садись, мол, садись, что стоишь, как истукан!»
Ники понял – и воссел.
В замешательстве повертев в руках скипетр и державу, наконец вспомнил, что нужно делать дальше, и положил их на подушечки по обе стороны от престола. Но это было еще не все. Теперь предстояло разобраться с императрицей. Ники взглянул на
– Эй, мон шер, как ты там? Жива? – прошептал он одними губами.
– Я в этом очень сомневаюсь… – судорожно сглотнув слюну и не поворачивая головы, так же тихо прошептала Аликс.
– Тогда соберись с духом, сейчас твой черед…
В соответствии с ритуалом, превозмогая накатившую слабость, Аликс выбралась со своего места и, дрожа всем телом, подошла к нему, преклонив перед теперь уже августейшим супругом колени.
Ники, стянув со своей головы тяжеленную корону и, как того требовал ритуал, приложив ее ко лбу императрицы, начал снова нахлобучивать ее на свою голову, однако делал это так неловко, что поранил себе палец об ажурную оправу одного из украшавших корону драгоценных камней, да так сильно, что капелька крови упала на его горностаевую мантию.
«Черт возьми, этого еще не хватало. До чего же дурацкая церемония! – окончательно теряясь и злясь, подумал он. – Просто какое-то средневековье. Бедная Аликс, как ей сейчас плохо!»
«Что это – никак кровь? – увидев появившееся на мантии красное пятно, вздрогнул митрополит Сергий. – Не к добру это, ох, не к добру!»
Он по-быстрому водрузил царевой супруге на голову корону поменьше и помог ей, окончательно обмякшей, подняться с колен.
Наконец-то оба снова заняли свои места и с облегчением перевели дух.
В этот момент певчие на хорах дружно грянули «Многая лета», и тут же где-то там, снаружи, зазвенели колокола, мощные стены собора дрогнули от орудийных залпов.
«Один, два, три…» – машинально начал считать Ники, но быстро сбился со счета и бросил.
Начались поздравления. Этим, слава богу, коронация и закончилась.
Из собора, с Ники и Аликс во главе, многочисленные гости разнаряженной толпой направились в Грановитую палату, где в ожидании их уже стояли накрытые и богато сервированные к торжественному обеду столы. Перед каждым серебряным прибором лежало меню, высокохудожественный эскиз для которого был выполнен не абы кем, а самим знаменитым Васнецовым. Это был пергаментный свиток в пол-аршина длиной с перечнем всяческих мыслимых и немыслимых яств. Тут было все и на любой, самый взыскательный вкус. В том числе: «рассольник, борщок, пирожки, стерляди паровые, каплуны, салат, спаржа, фрукты в вине, мороженое» и прочие, и прочие деликатесы.
И эпиграфом к этому гастрономическому великолепию – следующие возвышенные слова:
Слава Богу на небе.Слава.Государю нашему на сей земле –Слава.Его верным слугам –Слава.Именитым гостям Его –Слава.Чтобы правда былаНа Руси краше солнца светла –Слава.