Кровь на воздух

Иевлев Павел Сергеевич

ИИ давно уже работают на каком-то другом железе, но космофлот силён традициями: в ходовых рубках стоят простые мониторы невысокого разрешения, которые, в отличие от развлекательных графстанций, могут работать почти вечно, потребляя при этом сущие крохи энергии. У экипажа есть индивидуальные «визики» — медиаустройства, на которых смотрят кино и играют в игры, — с вполне современной голографической графикой. Такой вот парадокс.

По экрану пробежала рябь, лицо стало чётче, мимика усложнилась.

— Оптимизировала видеодрайвер, —

пояснила Катерина. — Но, боюсь, это технический предел монитора. Как вам?

— Не впечатляет, если честно. Раз уж к слуховым галлюцинациям у меня добавились зрительные, то качество их могло бы быть и повыше.

— Отключиться?

— Нет, оставь, так веселее. Может быть, сработает от обратного — воображение перенапряжётся, и я вернусь к реальности.

— Вы по-прежнему считаете меня галлюцинацией?

— У альтернативной версии концы с концами не сходятся. Например, если ты, находясь на буксире, не имела никакого доступа к его системам, то на кой чёрт ты тут вообще нужна? Зачем тратить деньги на дорогущий ИИ?

— Если я не имела доступ к системам корабля, это не значит, что я скучала без работы, — изображение на экране обиженно надуло губки. — Я и сейчас, между прочим, задействована на восемьдесят семь процентов вычислительной мощности, не считая нескольких тысячных процента, расходуемых на наш разговор.

— И эта мощность уходит на?..

— Обслуживание капсул, разумеется.

— И как именно ты их «обслуживаешь»? — поинтересовался я.

Изображение на экране подняло бровки, хлопнуло глазками, сделало губки бантиком. Ну, скажем честно, достоверность анимации так себе.

— Я создаю реальность, в которой они живут.

— Живут?

— Ну да, создаётся виртуальная симуляция. Сюжеты, бэкграунды, общая и в то же время индивидуальная для каждого среда. Я стараюсь понять их, угадать желания, спрогнозировать реакции, сделать так, чтобы пребывание в пространстве моего воображения было максимально комфортным и продуктивным.

— Но зачем?

— Это снижает вероятность капсул-шока при длительных рейсах. А ещё они просто счастливы!

— И я тоже был счастлив?

— Я не могу соотнести физическую капсулу с виртуальной личностью, — аватарка печально сдвинула бровки.

— Да ладно, — удивился я, — там же всего человек полста. Неужели так сложно вычислить одного конкретного?

— Какие полста, капитан! — нарисованные брови поднялись в карикатурном удивлении. — Пятьсот две тысячи шестьсот четырнадцать человек!

Глава 4

Колыбельная

— Что с вами, капитан? —

спросил голос в динамике.

Лицо на мониторе приняло карикатурно-озабоченный вид.

— Кажется, мои галлюцинации окончательно теряют правдоподобность, — вздохнул я. — Только что одна из них ляпнула, что на борту полмиллиона человек.

— Пятьсот две тысячи шестьсот четырнадцать, — уточнила ИИ-шечка, — не считая вас.

— Простой арифметический подсчёт показывает, что в буксир столько не влезет, даже если их утрамбовывать слоями в коридорах. И это без капсул.

— Справочная информация по типовым конструкциям ДТБ подтверждает ваши слова, — не стала спорить Катерина. — Корабль штатно оборудован всего полусотней капсул. Тем не менее, я совершенно уверена в численности людей, подключённых к моей системе симуляции.

— Ну что же, — констатировал я, — опять три варианта. Первый — у меня галлюцинации. Его мы уже рассматривали. Второй — ты не галлюцинация, просто врёшь. ИИ обожают врать, это все знают. Третий — не ты галлюцинация, а галлюцинации у тебя. Есть ещё вариант «Ты галлюцинация, у которой галлюцинация», но он мне кажется чрезмерно рекурсивным.

— Есть ещё один вариант.

— Какой?

— Капсулы с людьми не являются моей галлюцинацией, а я не являюсь вашей, просто они размещены вне буксира.

— В космосе, что ли? Тьфу, понял. Ты имеешь в виду баржу, — я сначала фыркнул от нелепости этой мысли, но потом задумался.

— Допустим, теоретически задача решаема. Если на стандартную открытую подвеску вместо контейнеров смонтировать изолированные модули, воткнуть там реактор, который будет работать на обогрев, вентиляцию и питание капсул, закачать цистерну питательной смеси, здоровенный бак с кислородом… Да, наверное, так можно и полмиллиона человек загрузить. Буксир потянет.

— Рада, что вы признали мою правоту, — расплылась в улыбке аватарка на экране.

— Ничего подобного. Я признал всего лишь техническую возможность. Но я не вижу ни единого повода городить такую конструкцию. Везти в глубокий космос население среднего города? Это абсурд. Некуда и незачем. Они не влезут ни на одну орбиталку, их не прокормит ни одна колония, чтобы их всего-то вывести из гибера, нужен целый танкер с препаратами. Это не говоря уже о том, что на Земле вот-вот победят изоляционисты и колонизация, скорее всего, вообще будет свёрнута.

— Простите, капитан, я не могу оценивать рациональность происходящего с точки зрения экономики, политики или социологии. Я вообще узнала о том, что мы на корабле, при срабатывании аварийной программы. Поверьте, для меня это тоже было своего рода шоком.

— Ты ведь не будешь против, если я кое-что проверю? Хотя, даже если и будешь… — я пересел за капитанский терминал и вызвал раздел суперкарго.

Тут должны быть данные груза — сколько, чего, куда, последовательность разгрузки и так далее. Сведения часто бывают довольно общими; экипажу, в целом, плевать, что именно он везёт, но, как минимум, приблизительная номенклатура обязана быть. Иначе как раскидывать груз в точке прилёта?