Кровь обязывает. Книга 9

Обатуров Сергей Георгиевич

Михалыч сообщил, что он отвезет сейчас меня к себе домой, и по дороге посвятит во все казусы, которые мне уготованы здесь. Мы поднялись с ним в его кабинет и долго пили чай. Вернее, я пил, а Михалыч отвечал на телефонные звонки. Мне было смешно, когда мой друг достал из тумбочки электрический чайник и подключил его в розетку. Пока он гудел, закипая, Михалыч вытащил миленькую вазочку с вареньем и пачку печения. Я молча, с недоумением, наблюдал за его действиями, но сам ничего не предпринимал. Было понятно, что здесь что-то не так. Вскоре выяснилось, что многое. Но пока, мы расположились за небольшим письменным столиком, и с удовольствием попивали чай. Михалыч раскололся, что варенье, из Авдотьевых запасов, а печенье он купил в ближайшем магазине. Думаю, что магу такого уровня, как Михалыч, сварганить такой ланч магически, было бы не просто, а очень просто, но он явно показывал мне, что проявлять магию в этом здании категорически запрещено. Мы с ним съели вместе не один пуд соли, правда, нафига ее жрать в таких количествах, но все же классическая поговорка настойчиво лезла в голову, перекрывая всплывающую информацию чего-то такого же типа, но из поговорок расы крайстов. Я дал команду своей голове успокоиться и с наслаждением отдался чаепитию с моим другом, который явно обладал какой-то, недоступной мне, информацией. Три чашечки чая, выпитые мной, показали, что чай, действительно, очень

вкусный. Михалыч старался не глядеть в мою сторону, а исполнял роль гостеприимного хозяина кабинета. Мне хотелось ему напомнить, что я, вроде как являюсь его замом. Или являлся. Кто их тут разберет? Но слишком уж расслабленный вид Михалыча говорил мне, что не стоит открывать рот и произносить то, что известно только нам двоим, ну, может, троим. Внезапно Михалыч встрепенулся и поинтересовался у меня, видел ли я, как изменился наш полигон после капитального ремонта? Я честно признался, что давно не был на полигоне, да и на территории самого полигона был буквально в двух-трех зданиях, причем все они были или казармами, или домиками для офицеров.

– Правильно, Макс. Но ты же мой заместитель, а значит должен внимательно осмотреть и ближайшие огневые точки. Вот, например, дот после ремонта выглядит теперь вполне прилично.

Информация была явно с подтекстом, тем более, что я использовал этот дот как запасную точку выхода на Землю. Я изобразил унылый вид и вроде как скрепя сердцем согласился поехать на полигон, чтобы проинспектировать названный объект. Михалыч, делая вид, что доволен подложенной мне свиньей, принялся названивать в гараж, чтобы нам приготовили машину к выезду. Уже по тому, что он не вызвал свою персонально закрепленную машину, а брал транспорт из общего гаража, было понятно, что они здесь под плотным колпаком каких-то служб. Потянулись томительные минуты ожидания. Наконец телефонный аппарат издал дребезжащий звук и на том конце доложили, что машина к выезду готова. Мы поднялись с кресел, Михалыч набрал писчей бумаги и две ручки и направился на выход. Ох, что-то мне очень не нравится, как за нас плотно взялись толи наши недруги из этого, а может и из других миров, толи мы действительно находимся под плотным колпаком у всех сразу.

9.8. Дома, как всегда бардак.

УАЗик бодро катил по знакомой дороге. Мы с Михалычем практически не разговаривали. Он уселся вперед, начальство все же, а я устроился на заднем сидении и несколько раз просто проваливался в сон. Водитель был незнакомый и очень уж молчаливый. Было видно, что на дороге он не может расслабиться, а все время ждет каких-то пакостей. Бросалось в глаза, что опыта у него маловато, а может, просто, таким уродился? Меня он начал раздражать еще в городе. Подъезжая к перекрестку, он заранее не смотрел на улицу, пересекаемую нами, а останавливался и только тогда начинал крутить головой по сторонам, а там и машин-то никаких нет. Чтобы не видеть этого маразма, я закрывал глаза, но мое чутье все равно, лучше любых глаз говорило мне, что транспорта нет и можно было заранее осмотреть этот открытый перекресток и продолжать движение, не снижая и без того маленькую скорость. Михалыча, видимо, это все устраивало, так что я не стал дергаться, а время от времени погружался в здоровый драконий сон.

Через полтора часа мы подкатили к КПП полигона и часовой, осмотрев, как положено, наше транспортное средство и всех сидящих в нем, дал разрешение на открытие ворот. Мы въехали на территорию, подведомственную моему командиру, и покатили к знакомому домику, рядом с двумя казармами, где мне довелось до этого побывать. УАЗик, мягко качнувшись на рессорах, остановился, и мы с Михалычем выбрались из него, восстанавливая кровообращение в застоявшихся конечностях. Что говорить, УАЗик, это не роскошный лимузин, где можно вытянуть ноги, здесь все подчинено экономии и целесообразности. Одно слово, военная машина. Наши с Михалычем, тела, быстро решили проблему перераспределения крови, все же Молния не зря столько занималась двумя такими балбесами, как она нам говорила. Водитель остался сидеть в машине, может у него там задница приклеилась, а возможно, он минут через пятнадцать осознает, что мы уже приехали. Как бы там ни было, а мы с Михалычем уже двигались по направлению к моему временному жилищу. Видимо Михалыч решил не выходить из образа проверяющей комиссии, а осмотреть все, как и положено. А что, совместим, так сказать, приятное с полезным.

Нашим глазам открылись ярко побеленные бордюры дорожек. Ну да, это самое главное при таком серьезном ремонте военного объекта. Мы, для приличия, заглянули внутрь домиков для офицерского состава. Ну, что сказать, побелка и покраска прошли на ура. Думаю, что прапорщик, руководивший ремонтом, страдает дальтонизмом. А как по-другому объяснить такие невообразимые цвета, использовавшиеся при ремонте. Думаю, что если он не дальтоник, то просто слил все остатки краски в одну бочку и тщательно перемешал. К побелке претензий не было, как известно, известка только белого цвета.

Осмотренный нами объект не представлял никакой стратегической ценности, за исключением того, что командованию было бы где прилечь и на чем поесть. Мы еще немного потоптались на пороге цвета детского поноса, прикрыли дверь такого же красивого цвета, как и порог, и отправились в ближайшую казарму. Да, эта крыша будет долго пугать врагов нашей родины своим цветом, видимым, думаю, даже из космоса. Казарма, судя по цвету крыши, была родной сестрой осмотренного нами объекта. Правильно, а зачем индивидуальность в армии? Все должно быть одинаково красиво. Вот оно и было. Человек, с художественным вкусом должен был бы застрелиться на третий день пребывания в такой казарме, о чем я и сказал Михалычу, но он меня успокоил. Солдаты редко здесь бывают, в основном разбросаны по отдельным точкам полигона, где и живут все это время. Казармы нужны для относительно крупных военных сборов или учений. Я не стал спорить, Михалычу виднее, да и прапорщику он еще клизму вставит, это по нему видно, а уж в ментальном плане, так даже читается на раз. Мы бегло, скрепя зубами, осмотрели обе казармы и направились к доту. Все шло по плану, наше перемещение по объекту не должно было вызвать никаких подозрений. Командный состав проверяет вверенный им объект на предмет качества проведенных ремонтно-восстановительных работ.

К доту вела такая же яркая дорожка, как и к офицерским домикам и казармам. Извести не пожалели, а то что ее смоет ближайшими дождями, так на то и сезонные ремонтные работы.

– Они бы еще траву покрасили - скрипел зубами Михалыч, а тем временем мы добрались до долговременной огневой точки. Здесь все было уже более культурно. Термин "по Уставу" здесь был очень даже уместен. Просто этот объект попадал под разряд боевых, и его расцветка была строго оговорена в Уставе. Во всяком случае, снаружи. Михалыч сорвал пломбу, и мы вошли внутрь. Вот поэтому я и не мог попасть сюда. Моя фантазия даже в самом страшном сне не могла представить себе такие краски внутри этого объекта. Видимо здесь использовали остатки остатков, потому что таких красок в

природе не существует. Придется запоминать этот шедевр местного зодчества. Да, эта запасная точка выхода будет самой ненадежной в моем арсенале, но сейчас мне недоступна и та, что в моем доме. Интересно, что там натворили Наталья с Авдотьей, хотя я же их предупреждал, чтобы ничего не меняли в моей комнате. Михалыч, увидев мои ошарашенные глаза по поводу расцветки внутреннего убранства этого объекта, только развел руками. Кто же мог представить, что в замыслы высших существ вселенной вмешается микроскопический меркантильный разум обычного вора-прапорщика. Когда мы оказались внутри, то Михалыч молча разложил листы на две кучки и быстро принялся писать, сообщая мне, что нашим подразделением занялась какая-то специальная служба. Она, как и мы, не подчиняется никому, кроме персонального куратора с самого верха, но наши кураторы не пересекаются и это странно. Наши люди и он сам носят какие-то приборы, отслеживающие некоторые параметры организма носителя прибора. Михалыч боится, что они могут отследить и нашу ментальную связь. Запись голоса не ведется, это его люди в первую очередь проверили, так что наши ментальные перешептывания при встрече можно будет списать на эмоциональный всплеск при виде знакомого лица. Мой дом очень тщательно обыскали, деньги конфисковали. Наталья устроила истерику, ее еле успокоили. Обе женщины, после допроса, вынуждены были вернуться в село, к себе домой. Дом после обыска опечатали. Наталье и Авдотье запретили показываться в городе, так что ничего еще не закончилось. По мне никаких указаний не было, вот Михалыч и проявил инициативу в пределах своих и моих полномочий. Самое главное, это остаться наедине и выработать стратегию нашего поведения. Михалыч может бодаться на своем уровне, все же он полковник. Генерал ему не светит, в свое время он не закончил академию. Был плотно востребован как полевой агент и, практически, не имел возможности заниматься своими делами, а значит, и своим будущим. Хорошо, что у него такая семья, что жена, что дочь. Анна смогла сохранить такую теплую, семейную атмосферу внутри этой небольшой ячейки общества. Я застал эту семью в тот самый момент, когда на карьере главы семьи, его организация уже готова была поставить крест. Наличие моего портала и появившаяся о нем информация после того, как я вывел через него пассажиров того злосчастного рейса, когда нас забросило на неизвестную планету, подтянуло Михалыча к этому проекту. Посредничество Михалыча при выходе на международный картель торговцев оружием стали причиной того, что Михалыч получил новую должность и организовал контроль за порталом. Его семья вздохнула свободно, ведь Михалыч не может без этой работы, ей он отдал всю свою жизнь, отказался от заманчивых перспектив. Для меня же он оказался отличным, надежным другом и соратником в прямом и переносном смысле этого слова.

9.9. Возвратить свои позиции.

Я переключился на свою стопку бумаги и предложил Михалычу, что временно дистанцируюсь от портала и займусь возвратом нашей недвижимости. Я не зря сказал, что нашей, так как выкупал-то это здание сам Михалыч, но в этой сделке фигурировали и мои деньги, да и сейчас там жил я, ну, и моим домомучительницам нужно было вернуться в город. Отвыкли они от села, уж Наталья-то точно, да и учеба в институте предполагает, что жить нужно поближе к институту. Но о женщинах я буду думать немного позже, после того, как добьюсь того, чтобы с моего дома сняли арест. Он сейчас стоит опечатанный, но в нем, в любой момент могут появиться гости. Им, в отличие от меня, не нужно сосредотачиваться на каких-то неизменных атрибутах моего дома. Как они это делают, я так и не понял, богиня, в свое время, дала мне возможность свободно перемещаться в пространстве, но все же я не могу пока отказываться от неких реперных точек, которые позволяют мне четко определять точку выхода из-подпространства. Сейчас самое главное было спровоцировать того, кто заварил всю кашу с рейдерским захватом точки выхода зангрийского портала. Кто-то должен был отреагировать на проникновение меня в мой дом. Для себя я решил, что просто демонстративно сорву печати с входной двери, и с этого момента наши недруги должны будут себя проявить.

Первая попытка захвата была грубой, да и мы успели отреагировать и погасить это дело практически в зародыше, а вот вторая волна была более подготовленной, что ли. Во всяком случае, присутствовали все элементы силового давления. Вооруженный захват, камеры-одиночки для командного состава, допрос, пусть и без пристрастия. Я, единственный из всех, контролировал ситуацию до последнего. Сейчас, если я сунусь к ним, то первый вопрос, который они мне зададут, как я выбрался из камеры сам и вытащил всех остальных? Задать-то они его зададут, а вот отвечать я им не обязан. Сама группа, которая давит на нас и пытается отжать мой портал, вызывает много вопросов. Судя по бойцам, которые меня сегодня встречали при выходе из портала, это те самые, что штурмовали мой дом и ранили тогда Мекса. Раз они под командованием Михалыча, то все разрешилось в нашу пользу, но почему тогда мой дом опечатан? Непонятно.

Михалычу написал, что попытаюсь решить вопрос с нашим вторым домом, где я до этого жил, да и Авдотью с Натальей нужно будет опять вернуть из их села. Я написал, что с удовольствием сейчас и заехал бы за ними. Здесь и дорога к их с Михалычем поселку есть. Михалыч пожевал губами усы, а потом, соглашаясь, махнул рукой. Раз я вернулся, то все снова должно возвратиться на прежние позиции. Их с куратором, после моего исчезновения не дергали и даже, что уж совсем не вязалось с теми действиями, что против нас применяли, оставили всю группу захвата в полном нашем распоряжении. Видимо на самом верху понимают, что наш объект действительно, входит в категорию объектов повышенной секретности. Так чтобы не было утечки информации, бойцов и приписали к нам. Вот Михалыч теперь это все и расхлебывает. Куратор поехал ругаться. У него свои понятия об учиненном над нами непотребстве. Мы с Михалычем оба поняли, что наш письменный диалог пора заканчивать, и Михалыч, недолго думая, достал из кармана зажигалку. Он не курил, но прикурить у него всегда просили, вот и таскал с собой, даже в пространственный карман не стал укладывать, вот сейчас и пригодилась. Листы с нашим текстом и листами, которые были подложены снизу, вспыхнули, осветив внутреннее пространство своим красноватым светом, еще больше исказив цвет стен и потолка. Пепел я разогнал по помещению, мощно выдохнув воздух из легких. Миг и перед нами идеально чистая долговременная огневая точка. Пепел превратился в мельчайшую взвесь, которая осядет со временем как грязная пыль. Сбив оставшиеся листы в общую кучу, Михалыч взял их и направился на выход. Я, соблюдая дистанцию, двигался позади старшего по званию. Мы так, колонной, и дошли до нашего автомобиля. Места заняли, как и до этого, и машина тронулась к воротам полигона. Опять началась гонка по шоссе, в исполнении нашего шофера. Нас обгоняли, как стоячих, но зато, в нужном месте, Михалыч коротко бросил водителю, что нужно поворачивать и указал, куда. Тот, как послушный болванчик свернул с основной трассы, и в недоумении закрутил головой, пытаясь сориентироваться, куда это нас занесло. А нам и нужно-то было с одной радиальной дороги, перебраться на другую и забрать там моих барышень.