Кровь от крови Мантикоры

Мартын Светлана

Через мгновение он уже стоит напротив неясного водоворота из воздуха где-то в ином мире. Он решил, что заснул: разбился как опустевший сосуд и теперь его наполняют блаженные видения. Только во сне цвета могут быть настолько яркими, а линии четкими и образ шевелящегося на небе океана таким живым. В его глубоко ученом сознании даже и фантазии такой не допускалось. Океан в небе. Потрогать его нельзя, но взгляд его словно осязал: плотный как вода, но податливый как слои воздуха. Но жар раскаленной пустыни не давал ни капли надежды на прохладу, которую ощущаешь возле водоема. А песок? Риотарум наклонился, боль в спине отозвалась тоской.. Но он все равно зачерпнул горсть почвы, встряхнул на ладони и просыпал обратно сквозь пальцы. Песок был твердым как очень

мелкие камешки или скорее даже как железные опилки. Слишком реальные были эти ощущения,чтобы верить , что это всего лишь сон. Может он умер и это и есть та самая « страна за завесой» Так должно быть? Пусто. Одиноко, Не понятно.Риотарум побрел вперед. Сгустки радужного тумана прошили тело как молнии, когда он задел одно из них плечом. Поначалу именно эти облака он принял за галлюцинацию. Слишком много книг изучил Риотарум, слишком много опытов он провел с энергией разного рода, чтобы не понять, что этот сгусток цветного тумана обладает какой-то мощьностью. Но в то же время он был живой не просто как энергия а как что-то обладающее разумом. Он проникал внутрь, струился по венам, заползая в мозг. Боль в голове усилилась. Никогда еще боль не вгрызалась в его сознание голодными зубами, разрывая на части. Риотарум схватился руками за череп готовый треснуть как переспелый арбуз. В глазах потемнело. Последнее, что он увидел перед тем как потерять сознание – это как сгусток тумана сформировался в силуэт четвероногого существа, Но чего –то ему не хватало до завершения .Океан на небе загудел ,Силуэт рассеялся и исчез, словно его никогда и не было.

Анелиту вышвырнуло из видения прошлого прямо на холодный пол Башни. Она продолжала ощущать эту боль в голове Риотарума , даже теперь. Она могла бы ее описать в самых мелких деталях и все равно слов было бы мало. Обеспокоенное лицо Мираха возникло в поле ее зрения. Он коснулся ее щеки смахивая текущие по ним слезы.

– Он был слишком слаб и болен. Его мозг утратил способность к воображению. Разве так бывает? – хрипло произнесла она. Горло жгло слезами. – Я все чувствовала и его физическую боль и душевную. Это так ужасно.

– Я знаю! Я видел все Твоими глазами. Но сегодня мне было легче, ни как обычно. Все воспринималось отстраненно, словно я смотрю на весь спектр этих эмоций сквозь мутное стекло.

Анелита приподнялась с пола, чтобы заглянуть ему в глаза:

– Мирах! Какой у Тебя Дар! Опасный! И, прежде всего, для тебя самого. Как же Ты не сходишь с ума от того, что видишь все это годами..

Мирах как будто даже смутился, то ли из-за вопроса, то ли о пристального взгляда Анелиты, который проникал в самые глубины его подсознания о которых она еще и не догадывалась. Он опустил глаза

– Не знаю.. Я живу с этим всю жизнь и не понимаю как это бывает иначе.

Она обвила его шею руками, прижалась к нему , вдыхая горьковатый запах его волос.. Он обнял ее в ответ , не задумываясь.

– Я люблю Тебя, Мирах! Еще больше люблю теперь, когда лучше понимаю.

Он прижал ее к себе так отчаянно крепко и слова им были не нужны. Анелита знала все его эмоции: благодарность и счастье, что он отныне не одинок, даже в своем Даре и Проклятии и есть на свете женщина, которая может разделить с ним даже это.

– Пойдем отсюда. Пойдем домой, Мирах! – поднялась с пола Анелита.

Они вернулись в дом, который стал их общим, местом где они принадлежали лишь друг другу. Здесь все еще было тепло., хотя камин давно прогорел. Уже светало. В это утро они не занимались любовью. Упав на кровать прямо в одежде, они обвились друг вокруг друга, словно две змейки. Это давало им ощущение, что можно вот теперь стать сиамскими близнецами, неотделимыми друг от друга. Они уснули держа друг друга в объятиях. Ведь каждый миг, проведенный со своей половинкой бесценен, а впереди темная надвигающаяся враждебная туча войны.

Все , что удалось им узнать была информация ошеломительная, но мало полезная. Совет спорил и очень долго все больше запутываясь в выводах. Получалось, что существует неизведанная часть Резервации, нулевая,

создающая иллюзию воображения. Но об этом знали и раньше. Риотарум только подтвердил ранние предположения Зарьяна. Безусловно он дал им в руки секрет Дорвана, но ниточка эта была тонкой-тонкой. Где найти волшебника с больным воображение и даром " разрывать ткань пространства»? Это очень редкий дар, даже для Резервации. Но, даже если такой волшебник найдется, сможет ли он помешать Дорвану? Сможет ли он провести сквозь этот портал хоть кого-то не говоря уже об отряде воинов. Было принято решение, единственно рациональное , для данной ситуации его искать и продолжать готовиться к войне.

Прим 1 Ледянка - пластиковая круглая тарелка, предназначенная для катания с горок.

Прим 2 Багз Банни - мультипликационный персонах созданный в конце 1930 годов.

Прим 3 - Марихуана.
– психоактивное средство, получаемое из конопли.

Глава 14

Уже посыпалось небо бисерным ледяным конфетти.Этот бисер ложился плотным скользящим ковром и в поселении, да и в лагере тоже добавилось работы. Сформировались группы уборщиков. Трудившихся день и ночь, как заправские таджики дворники. В основном это были низкорослые фейри,( прим 1) леприконы ( прм 2) и гномы; те кто понимал, что в предстоящей войне они могут стать бесполезными из-за своего низкого роста. Они умело орудовали метелками и лопатами, покрикивая на зевак прохожих, мешающих их работе.

Отсутствие теплого плаща не помешало Анелите присутствовать на церемонии « перехода завесы» Гуэрса.. Старый Храм за территорией поселения давно пустовал. В последние годы мало кто «переходил завесу». Зарьян первым же распоряжением сделал этот ритуал добровольным, установив возрастные рамки для ведьм не раньше двадцати пяти лет, для чародеев тридцать пять . Старейшины возмущались очень долго, Ведь это была многовековая традиция и кто достоин «перейти завесу» решал Совет. Поскольку дней рождений у ведьм не было, определить готовность по возрасту и вовсе было невозможным. Потому « перейти завесу» мог лишь тот , кто объявит себя зрелым и жаждущим его совершить. Как ни странно испытывать судьбу никто не рвался. Гуэрс стал первым за много лет объявившим себя готовым к «переходу»

Гости из других частей Резервации тоже вблизи Храма не селились, они избегали даже появляться поблизости. Все в той или иной мере обладали метафизической чувствительностью и место, видавшее столько смертей, иногда с воскрешением, иногда нет всех пугало. Огромный каменный круг, возвышающийся на восьми столбах напоминал о языческих праздниках в Человеческой части мира. Из тех времен, когда оба мира были едины. В центре стоял жертвенный алтарь:-огромный прямоугольный черный камень. Ничего особенного в нем не было, но это лишь на первый взгляд. Окропленный кровью волшебника, он работал как аккумулятор. Все восемь столбов активизировались и вытягивали душу вверх, в круг, в воронку « завесы». Глаза видели лишь черную плиту, а внутреннее зрение весь спектр образов смертельного ритуала.

Изумрудно –зеленое бархатное покрывало и мягкая подушечка под головой Гуэрса – сомнительное удобство. Но он был умиротворен как никогда. Ни тени сомнения, ни капли недоверия. Хотя даже сам Верховный Жрец немного нервничал. Нововведение Зарьяна по поводу данной традиции он считал благом. Когда-то должны уходить в небытие пережитки старых времен. Он понимал, что Зарьян конечно же, озаботился всеми судьбами ведьм, но прежде всего не желал , чтобы эту процедуру прошла Анелита. Сам же он когда-то настаивал, что необходимо провести эту церемонию для девушки, пока она чиста душой. Время распорядилось ее судьбой иначе, и этому он тоже был рад. Но в Анелите он всегда был уверен, а вот в Гуэрсе нет. Слишком уж амбициозен молодой волшебник, слишком уж охвачен духом авантюризма. Хотя, кто знает? Боги судят иначе и не всегда возвращают обратно сильных и мудрых, чаще случалось наоборот. Много лет прошло с тех пор как он проводил последнюю церемонию.