Кровь отверженных

Слотер Карин

– Мы только что беседовали с одноклассниками и учителями вашей дочери, надеялись что они прольют свет на…

– Почему вы не оставите ее в покое? – воскликнула Дотти. – Почему не оставите в покое?

– Мне очень жаль, – сказала Лена, и это была чистая правда.

– Она была моим ребенком.

– Знаю, – ответила Лена и взглянула на свой телефон.

– Вы треплете ее имя. Хотите доказать, что у нее были дурные наклонности?

– У меня этого и в мыслях не было.

– Лгунья! – завопила Дотти и швырнула в нее книгой.

Лена бросила телефон,

чтобы поймать учебник, однако промахнулась. Книжный корешок ударил ее в живот, и она моргнула, когда учебник шлепнулся на пол.

– Миссис Уивер, – охнула Лена и наклонилась за книгой.

– Школьная библиотека потребовала вернуть учебник, – сказала Дотти, нижняя губа у нее затряслась. – Возьмите. Возьмите и скажите, чтобы все они пошли к черту!

Лена осторожно закрыла книгу, стараясь не повредить страницы. Подняла телефон – похоже, не разбился.

Дотти промокнула глаза платком и высморкалась. Однако не ушла. Лена этому удивилась, пока та снова не заговорила:

– Дженни любила школу, – сказала она и прижала руки к животу, словно ей было больно говорить. – Ей здесь нравилось.

Лена решила воспользоваться моментом, чтобы хоть что-нибудь узнать:

– Она с кем-нибудь встречалась, миссис Уивер?

Дотти покачала головой.

– С психиатром? – спросила она.

– С мальчиком, – сказала Лена. – Встречалась ли она с мальчиками?

– Нет, – резко ответила Дотти. – Конечно, нет. Она ведь была ребенком.

Лена кивнула и опасливо сказала:

– А некоторые девочки говорят, что встречалась.

– Какие девочки? – спросила Дотти и оглянулась по сторонам, словно ожидая кого-то из них увидеть.

– Просто девочки, – ответила Лена. – Школьные подруги.

– Подруг у нее не было, – возразила Дотти и прищурила глаза: – И что они говорят о моей дочери?

Лена не знала, как бы помягче выразиться.

– Что она…

– Что она? – грозно спросила Дотти.

– Что она встречалась со многими мальчиками. И была с ними в близких отношениях.

Пощечина явилась полной неожиданностью. Она была такой сильной, что правая сторона лица Лены онемела. Не успела она подумать, что сказать, а уж тем более – отреагировать, как увидела перед собой удаляющуюся спину Дотти Уивер.

Дверь библиотеки с шумом отворилась. На пороге стоял Брэд. Он провожал учителей. Они казались усталыми и немного раздраженными, впрочем, это было нормально: Лена еще не забыла, что во время ленча учителя всегда так выглядели. Одна из учительниц глянула на Лену, и по тому, как она на нее посмотрела, Лена поняла, что та заподозрила что-то неладное. Учительница вскинула бровь, словно приглашая к разговору, но Лена была слишком шокирована, чтобы говорить.

– Лена? – сказал Брэд.

Она кивнула, давая понять, что с ней все в порядке. Интересно, не покраснела ли щека, по которой ей съездила Дотти?

Брэд представил ей всех учителей, имена которых Лена тут же забыла.

– Они знают о слухах, – сказал он.

Лена недоуменно заморгала.

– Слухи о Дженни, – пояснил Брэд. – Они

говорят, что слышали.

– Никто из нас им не поверил, – сказала одна учительница.

Судя по голосу, она давно примирилась с тем, что в школе происходят события, о которых учителя никогда не узнают.

– Она была хорошей ученицей, – подхватила другая учительница. – Очень спокойная, задания всегда вовремя выполняла. И мать у нее хорошая.

Другие учителя закивали, и Лена повторила их жест: она все еще не оправилась от шока.

– Спасибо, что уделили нам время, – сказал Брэд, пожал каждому учителю руку, а они ободряюще на него посмотрели.

– Извините, что ничем вам не помогли, – сказал один учитель.

– Если что-нибудь вспомним, непременно сообщим, – добавил другой.

Женщина, заметившая состояние Лены, была последней. Она сказала Брэду:

– Вы проделали замечательную работу, Брэдли. Я просто поражена.

Брэд сиял.

– Благодарю, мэдм.

Он был похож на счастливого щенка. Дождавшись, когда учителя уйдут, спросил Лену:

– Чья книга?

– Дженни Уивер, – ответила она и провела пальцем по страницам – не засунуто ли какой записки. Нет, ничего. Как и раньше.

– Как она к вам попала?

Лена не смогла ему ответить.

– Возьми, – она протянула ему книгу. – Отнеси в библиотеку. Встретимся в машине.

На стоянке у «Садди» было довольно пусто, несмотря на восемь часов вечера. Если принять за образец жизнь Сибил и Нэн, то, возможно, большинство городских лесбиянок были дома – смотрели комедии. Сибил, разумеется, смотреть не могла: она была слепой, но иногда она любила послушать, а Нэн рассказывала ей о том, что происходит на экране.

Лена скрестила на груди руки и задумалась о Сибил, о том, как она выглядела в последнее время. Не в морге, а накануне смерти. Как и всегда, Сибил казалась преисполненной энергии. Смеялась над тем, что произошло в одном из ее классов. Сибил очень любила преподавательскую работу, ей страшно нравилось общаться с учениками. Может, поэтому Лене так тяжко было сегодня в школе.

Лена вышла из машины. «Садди» во многих отношениях был хорошим баром. По сравнению с «Хат», баром Хэнка в Рисе, это был просто дворец. Снаружи здание выглядело скромно: вероятно, владельцы не хотели привлекать к себе внимание. Если бы не реклама «Будвайзера» со вставленным в логотип неоновым радужным флагом, здание было бы неприметным.

Интерьер был оформлен получше, но огни приглушены, и помещение казалось Лене чересчур интимным. Музыкальный автомат играл тихую мелодию, на потолке медленно крутился зеркальный шар. Лене всегда было неловко из-за сексуальных предпочтений Сибил. Она не понимала, как такая красивая и энергичная женщина избрала себе такой образ жизни. Сибил всегда хотела детей, хотела, чтобы о ней заботились и любили. Лена и представить себе не могла, что у ее сестры будет такая жизнь.

Когда пятнадцать лет назад Сибил впервые призналась во всем Лене, она воскликнула: