Кровь отверженных
Шрифт:
И все же она зашла слишком далеко. Некому было ее остановить, некому спросить, насколько безумны ее откровения. В комнате была одна Лена, и если Марк тоже был там и слышал все, что она говорила, то он был единственным человеком в мире, который бы ее понял.
– Я была так одинока, когда он оставлял меня, – произнесла Лена хриплым шепотом, словно вернулась в то жуткое место.
Она стиснула зубы, не зная, может ли продолжать. Именно это каждый раз ее убивало, она никак не могла доверить это врачам, никому не могла рассказать о том, что случилось
– Когда он возвращался, назад, в эту комнату, я уже не чувствовала себя одинокой…
Лена всхлипнула.
Она не могла сказать этого, не могла признаться в этом никому, даже Марку, даже этой безжизненной оболочке, которую уже нельзя было назвать Марком. Она не была настолько сильной. Не могла преодолеть этого.
– Черт! – воскликнула Лена.
Не хватает ей нервного срыва! Она дрожала и всхлипывала. Если бы Марк был способен к ощущениям, то почувствовал бы, как трясутся ее руки. Страх сковал ее тело стальными клещами. Он понял бы боль, сидевшую так глубоко, что никто бы не сумел до нее докопаться. Никакие пилюли ее не смогут убрать. Даже пуля, прошедшая сквозь мозг, не вытеснила бы из него воспоминаний, и Лена знала, что если бы она в тот раз нажала на курок или выпила все таблетки, последние мысли в ее жизни все равно были бы о нем.
– Нет! – Лена яростно мотнула головой. – Нет, нет, нет!
Она подумала о Нэн. Она знает, что сказала бы Сибил, окажись она жива.
– Будь сильной, – сказала себе Лена, воображая слова Сибил. – Будь выше этого.
Лена вспомнила и о Хэнке. Он сидел на полу в ее ванной и плакал так же открыто, как плакала сейчас она.
– Когда он возвращался ко мне в ту комнату…
Лена заставила себя произнести его имя.
– Когда он возвращался, – повторила она, – я чувствовала облегчение.
Она остановилась, зная, что это не вся правда. Она могла сказать это только Марку, потому что он понимал. Он знал, что значит быть внутри настолько пустой, что ты готова принять все, что дают тебе люди. Она помнила свое одиночество в совершенно темной комнате, где ей ничего не оставалось. Только ждать. Знала, что, когда приходил момент, и мозг говорил, что все неправильно, тело предавало ее, оно тянулось к предлагаемому комфорту.
Лена снова заговорила:
– Когда он возвращался в ту комнату, я была… счастлива.
22
Сара сидела на полу напротив Лэйси Паттерсон в уединенной комнате детской клиники. Всего несколько дней назад Лэйси приходила к ней за помощью. Сейчас она вернулась, пройдя через невероятные испытания, и Сара ждала, когда девочка заговорит.
– Дотти оставила тебя в доме Уэйна? – спросила Сара.
– Да.
Лэйси уставилась на свои туфли.
По неизвестной причине она попросила разрешения сесть на пол, и Сара согласилась: пусть девочка чувствует себя как можно удобнее. Лэйси не хотела, чтобы они сидели слишком близко, и Сара уселась поодаль, прислонившись спиной к закрытой двери. Лэйси осталась посреди
– Пилюли вогнали меня в сон, – сказала Лэйси.
– И ты не помнишь ничего, до того момента пробуждения в больнице?
Она кивнула и принялась грызть ногти. Шло время, девочка догрызла ноготь до кожицы и принялась за розовый палец. Сара подалась вперед и остановила ее.
– Будет больно, – сказала Сара и по выражению лица Лэйси поняла всю глупость своего предупреждения.
Лэйси куснула кожицу и спросила:
– Марк поправится?
– Не знаю, детка.
Глаза Лэйси наполнились слезами, но она не заплакала.
– Я не хотела его ударить, – сказала она.
– А что произошло?
– Он побежал за мной, и я схватила нож.
– Так это ты его порезала?
Она кивнула и принялась за другой ноготь.
– Они были у Дотти, выносили из дома вещи и красили. Я спряталась, но Марк меня нашел. Я ударила его ногой по голове.
Лэйси вынула пальцы изо рта.
– Марк не хотел, чтобы я шла к вам. Я хотела попрощаться с вами, но так перепугалась, что меня стошнило. Извините, пожалуйста.
– Ничего страшного, – сказала Сара. – Итак, ты пришла сюда, и за тобой явился Марк? А потом ты убежала, а Дотти втащила тебя в черный автомобиль?
Лэйси кивнула, но не сказала, кто вел автомобиль.
– Вы не думаете, что он пытался убить себя из-за меня? – спросила она. – Потому что я его ударила?
– Нет, – сказала Сара. – У Марка было полно других проблем, из-за которых он пошел на это.
– Могу я его увидеть? – спросила она тоненьким голосом.
– Если хочешь.
– Хочу.
Сара смотрела на девочку. Она по-прежнему грызла ногти. Лэйси была острижена почти наголо. Очевидно, Дотти собиралась выдать ее за мальчика и продать по сходной цене.
– Папа скоро вернется? – спросила Лэйси.
– Ты хочешь его видеть?
– Он не знал, – сказала она, словно читая мысли Сары. – Я знала о Марке и маме, а папа не знал.
– Ты уверена?
Она кивнула.
– Если бы он узнал, то убил бы Марка.
– А как ты, детка? – спросила Сара. – Марк тебя когда-нибудь трогал?
Она отвернулась.
– Лэйси!
Она отрицательно покачала головой, но Сара ей не поверила. У нее было противоречивое отношение к Марку Паттерсону. С одной стороны, он был жертвой, а с другой – насильником.
– Марк хорошо ко мне относился.
Сара не стала ничего выяснять.
– Дотти когда-нибудь заставляла тебя позировать для фотографий?
– Нет, – ответила она. – Марк и Дженни позировали. Их фотографировали, а иногда их снимали кинокамерой. Я сама видела.
– А ты в этом участия не принимала?
Лэйси снова сунула пальцы в рот.
– Марк сказал, что, если когда-нибудь застанет меня за этим занятием, скажет папе.
– Марк не хотел, чтобы ты это делала?
– А я хотела, – пропищала Лэйси, словно капризный ребенок. – Дженни делала это и на вечеринку ходила, где занималась этим со многими мальчиками.