Кровь, пламя и прощение
Шрифт:
Они пришпорили коней, как только отъехали подальше от города, и скакали так быстро, как только могли гнать лошадей по глубоким сверкающим пескам. Оазисы попадались нечасто, и были ненадежным местом отдыха. Они добрались до одного из них незадолго до того, как померк дневной свет, и порадовавшись своей удаче, разбили лагерь и напоили лошадей из мутного колодца.
В ту ночь, под серыми корковыми деревьями, с их порошкообразной корой и свисающими каплевидными листьями, Эмилианд собрал опавшие листья и поджег их своим полуночным пламенем. С заходом солнца температура быстро упала,
— Я пропущу ужин, — сказала Мари, качая головой. — Я хорошо поела, так что продержусь долго.
Нева могла бы поклясться именем Дианца, что увидела проблеск отчаяния на ее лице, но тут же взгляд Мари снова стал бесстрастным. Нева старалась не думать о бесцеремонном обращении Мари со своим человеческим телом. В конце концов, Нева на протяжении всей своей жизни ела мясо животных, а судя по рассказам, древние племена Да'Валиа были каннибалами. Кто она такая, чтобы судить о том, что Мари может или не может есть?
После ужина Нева вытащила кинжал из ножен на щиколотке и сделала две насечки на толстой коже своего ремня.
— Чезэкины? — спросил Эмилианд, наблюдая за ее работой.
— Да, — ответила Нева. У Да'Валиа была традиция вести учет своих убийств. У нее на поясе было более двадцати меток, и она помнила каждую жертву до единой.
— И ты считаешь, что я поступаю ужасно, — сухо сказала Мари. — По крайней мере, я не веду счет.
— Мы делаем это, чтобы помнить, — попыталась объяснить Нева. Она потеряла собственную мать, когда была маленькой, поэтому на собственном опыте знала, что за каждую отнятую ею жизнь страдает не один человек. Она была в долгу перед теми, кто остался почтить своих мертвых.
— Больше похоже на то, что ты наказываешь себя, — сказала Мари, пожав плечами.
Нева нахмурилась. Ее беспокоило то, что ее список убийств рос. Многие умерли из-за того, что она не смогла сдержать силу Руки. Нева была ответственна за это, но сила Руки вырвалась из нее не один раз, а дважды. И Нева не могла винить никого, кроме себя.
Многие Да'Валиа гордились метками, ознаменовавшими их победы. Наказывала ли Нева себя этими метками? Может быть. Но она не могла этого изменить, и ей оставалось только молиться за своих жертв.
Когда Нева закончила с метками, она предложила Эмилианду сделать засечки. Он заколебался на мгновение, потом расстегнул пояс. Когда Нева почувствовала неровную кожу пояса, у нее вспотели руки. Она перевернула его и уставилась на выемки по всей внутренней стороне, только на нескольких дюймах ближе к пряжке была гладкая кожа.
Нева подняла взгляд и увидела вызов в его глазах, непокорность и что-то еще. Эмилианд взглядом просил, чтобы она не ненавидела его за такое количество убийств. Он словно готовился к тому, что она отвергнет его. Нева прикусила губу.
Эмилианд никогда не отворачивался от нее. И она не могла упрекать его сейчас. Если бы он не был наполовину Колавалиа и не умел бы читать мысли, у него на поясе было бы меньше отметин. Другие бойцы не
Нева ничего не ответила. Она не была уверена, читает ли он ее мысли, поэтому старалась ни о чем не думать, чтобы не причинить ему боль. И просто сделала насечки на его поясе.
— Я не буду извиняться. Я дам отпор любому, кто захочет напасть, — сказал Эмилианд, когда она вернула ему пояс. — И теперь понимаю, почему наши часто умирают молодыми. Утомительно жить с таким количеством крови на руках.
Нева посмотрела на него, и словно увидела свое отражение в зеркале. Она сморгнула выступившие слезы. Эмилианд всегда принимал ее такой, какая она есть, и теперь она тоже лучше понимала его. Он раскрыл свою сторону, которую она не хотела признавать. Прежде она видела в нем только свирепого воина, но сейчас разглядела невидимые шрамы на его душе. Они оба убийцы, и оба несут это бремя, словно груды камней на плечах.
Глава 4
Второй Файерсайд, 1640 г.
Дорогая маленькая Элькижи,
Мне больно писать тебе о смерти нашей матери. Она погибла в бою смертью храбрых. Я был с ней, когда она умирала. Она говорила загадками и заставила меня поклясться защищать маджилу, с которой я, скорее всего, никогда не встречусь. Я не понимаю, почему она потребовала от меня эту клятву, но я серьезно отношусь к обещаниям. Иногда даже слишком серьезно. Прости, что я это пишу. Я в тумане отчаяния.
Нам повезло, что наша мать прожила так долго, и мы не оказались в приюте. Но мне сейчас трудно думать об этом. Я скучаю по тебе, дорогая сестра. Я хотел бы, чтобы мы могли горевать вместе, но рог зовет меня обратно на поле битвы. Ты можешь провести обряд в честь нашей матери с твоим отцом. Передай ему мои соболезнования.
С честью и небольшим удовольствием,
Астианд
————
Ж
ар волнами поднимался от белых дюн, проникая под одежду Невы, от чего пот катился по ее спине. У нее ныла задница от долгого сидения в седле, волдыри на внутренней стороне бедер лопнули и ужасно болели. Она и ее друзья отправились в самую коварную часть пустыни, выехав из Морафено. Редко когда караваны отправлялись к северу от Морафено, так что с тех пор, как они покинули столицу, то никого не видели. Тишина была гнетущей.
Нева с трудом прожевала кусок жесткого сушеного мяса песчаного кабана и отхлебнула воды из бурдюка, висевшего на ее боку. Она перевернула бурдюк и проглотила последние капли.
— У нас на горизонте отступники. — Мари указала вдаль на облако пыли, которое быстро приближалось с востока.
Нева опустила бурдюк и подняла руку, прикрывая глаза от солнца. В их сторону направлялась группа ренегатов, и не все из них были людьми.
— Что им от нас нужно? — спросил Эмилианд, останавливая лошадь. — У нас всего пять лошадей.