Кровь предателя
Шрифт:
– Видите ли, господа, - продолжил Куорлз, усевшись в оставшееся кресло, ближнее к потрескивавшему огню.
– Мне поручено защищать дорогу. Это моя забота. Я требую, чтобы вы не препятствовали моей главной цели. Чего вам надобно?
Тайнтон с Мейкписом переглянулись.
– Мы должны доставить пленников в Лондон. Тут дело великой важности, - ответил последний.
Куорлз блеснул улыбкой.
– В таком случае, вы сможете продолжить свой путь, как только будет подписано мирное соглашение.
Он был привлекательным мужчиной с длинным лицом и крепкой челюстью, но черты его лица намекали
– Мы понимаем, полковник, - взял слово Мокскрофт; к его мягкому голосу вернулась былая уверенность, - но могу вас заверить, дело наше не терпит отлагательств. Сам Джон Пим пожелает нас видеть.
– Под нами вы подразумеваете только себя?
– Нас.
Куорлз недоверчиво покосился на Мокскрофта. Человек, сидевший перед ним, обладал тщедушной фигурой. Его бледная внешность и апатичные движения разительно отличались от мощного телосложения Куорлза и его кипучей энергии. Наконец, всплыла догадка.
– Вы что-то вроде шпиона?
Мокскрофт кивнул.
– Отчасти.
Куорлз отвел взгляд. Упоминание Пима его смутило. Он потер подбородок, под грубыми пальцами заскрипела щетина. Он встретился взглядом с Тайнтоном - такой тип людей он понимал лучше и потому охотнее обращался именно к нему.
– А что насчет тех бродяг?
Холодную ночь прорезал треск мушкетной стрельбы, раздавшей неподалеку от дома. Послышались громогласные крики сержанта, занимающегося строевой подготовкой, который бранил, хвалил или поправлял своих солдат.
– Вам знакомо имя капитана Страйкера?
– спросил Тайнтон.
Кустистые черные брови Куорлза полезли на высокий лоб.
– Да! Его репутация впечатляет. Вы его схватили?
– Да, - Тайнтон не мог скрыть гордости в голосе.
– Он взял в плен сидящего тут сэра Рэндальфа. Но затем мы его схватили.
– Тогда мне следует поздравить вас со спасением и захватом, - Куорлз вытянул длинные ноги в ботфортах и уставился в потолок. Затем перевел взгляд на томящихся в ожидании офицеров.
– Я понимаю, что вы должны довести отряд до Лондона, простите меня, если я повторяюсь, но моим главным приоритетом остаётся дорога и, следовательно, защита Брентфорда.
Тайнтон раскрыл было рот, но Куорлз, подняв массивную руку, призвал его к молчанию.
– Теперь, когда вы здесь, я не могу вас лишиться. Как и не могу позволить себе выделить конвой до Вестминстера для сэра Рэндальфа. В доме есть комнаты, изолированные не хуже любой тюремной камеры, и нет недостатка в вооруженных людях для их охраны. Вы остаётесь здесь до подписания мирного договора или до тех пор, пока мы не исчерпаем все попытки. Я полностью завишу от упомянутых событий. Как и вы.
– Подполковник, - спокойно произнес Мокскрофт.
– Мы вынуждены возразить. Наши сведения жизненно важны для дела повстанцев.
– Я в этом не сомневаюсь, сэр. Но если мирные переговоры сорвутся и нас атакуют, Брентфорд надлежит удержать. Если он падет, никакого дела повстанцев не будет.
Тем временем, снаружи в повозке проснулись пленники. Стояла туманная беспроглядная ночь, но всё пространство вокруг дома и сада сэра Ричарда Уинна было освещено кострами, возле которых грели свои лица и руки красномундирники
Оранжевое зарево костров мягко освещало дом. Строение выглядело внушительно, хотя, как подозревал Страйкер, не шло ни в какое сравнение с большим величественным зданием, стоявшем на северном берегу Темзы. Там расположилось еще больше людей Холлса, которые высматривали во тьме признаки врага, группировавшегося лишь в нескольких часах перехода.
– Сэр Ричард не обрадуется, обнаружив, что они разбили лагерь около его дома, - произнес Форрестер, глядя на дом. Пар его дыхания белым облачком поднялся над их головами.
– Тем не менее, это отличное место для наблюдения за дорогой.
– Вам доводилось бывать здесь прежде?
– спросил Бёртон.
– Я проходил здесь много раз, - ответил Форрестер.
– К востоку от нас Лондон, главная дорога на Виндзор проходит через старый Брентфорд, поднимаясь сюда.
Они вышли на Большой Восточный тракт вскоре после того, как пересекли Темзу. Дом стоял на южной стороне дороги и был идеальным местом для дозоров.
– Если переговоры сорвутся и Карл решит наступать, ему придется пройти здесь.
– Почему, сэр?
– спросил Бёртон.
– Разве он не может спуститься вниз по течению Темзы или провести армию полями, вместо того, чтобы пробиваться по такой узкой дороге?
– Да, конечно, может. Но парламент контролирует реку выше по течению и нацелил не нее артиллерию. Наши лодки спалят меньше чем за час.
Бёртон кивнул.
– А атака с суши?
– Сейчас зима, - продолжил объяснение Страйкер.
– Поля предательски размокли. Не годятся для прохода большой армии. А кроме того вся здешняя местность превращена в пастбища. Здесь не обширный луг, как у Кинтона, а огороженные полоски земли, чтобы скот не потерялся в холмах или не утонул в реке.
– Вы видели, с каким трудом мы пробирались вдоль главных дорог до Банбери, прапорщик, - произнес Форрестер.
– Путь был нелегок, но у нас не было выбора, несмотря на то, что пришлось ехать медленно, преодолевая чащу за чащей. А если прямо во время такого марша придется вступить в сражение, то действия кавалерии почти сведутся на нет, она сможет сподобиться лишь на самые слабые наскоки, - он покачал головой.
– Нет, Карл вынужден держаться дороги.
Их беседу прервал вышедший из дома мушкетер. Пройдясь по каменным плитам, устилавшим парадный вход здания, он ступил на грязную дорогу, где стояла повозка с караулом. Это был юнец с легким рыжим пушком вместо бороды, он перекинулся парой слов с одним из приятелей, который сделал шаг вперед.
– Эй, ребята, - произнес он, окутавшись облачком пара.
– Приказ от полковника. Заводи эту честную компанию в дом. Запрёте их в погребе.
– Надеюсь, там внизу вина на всех хватит, - произнес Ланселот Форрестер, когда откинули задний борт повозки.
– Кларет окажется весьма кстати, - продолжил он, ни к кому не обращаясь.
– Однажды я играл короля Лира в погребе. Так там сцена провалилась, вся прогнила. И погребла под собой все хранившиеся в бочонках запасы. К последнему акту в доме не оставалось ни одного трезвого, ни женщины, ни ребенка. Вот было весело. Где же это было?