Кровь Рима
Шрифт:
Мужчины захихикали, некоторые с пониманием. Макрон позволил веселью утихнуть, прежде чем продолжить.
– Причина, по которой она заботится обо мне, в том, что я узнал секрет, как сделать ее счастливой. Видите ли, она любит выращивать траву. А я знаю, что секрет хорошего роста травы заключается в том, чтобы кормить ее кровью. Нужно много крови. И лучше всего – кровью врагов Рима. – Он жестоко усмехнулся и расширил глаза, чтобы подчеркнуть свое опасное выражение.
– Итак, когда я задаю вопрос: «Что заставляет траву расти?». Что вы отвечаете?
Наступила короткая пауза, после чего несколько голосов нестройным хором воскликнули: - Кровь?
– Чушь собачья! –
– Я вас не слышу! Когда я спрошу снова, я хочу услышать это. Кровь! Кровь! Кровь!
Он сделал паузу.
– Что заставляет траву расти?
На этот раз пращники были наготове: - Кровь!
– Громче!
– КРОВЬ!
– Сколько крови?
– Кровь! Кровь! Кровь!
– Вот так, парни!
– Макрон рубанул мечом по воздуху, а затем, обогнув ближайшую цель, и нанес мощный колющий удар по мешку, тем самым разрезая мешковину и отбросив мешок назад по дуге. Он отвел руку назад, чтобы меч находился горизонтально на уровне бедра, согнул руку и поставил ноги, готовый нанести новый удар. Затем он расслабился и повернулся к пращникам.
– Вот как это делается. Теперь достаньте свои мечи и выстраивайтесь в линию. Офицеры я хочу, чтобы каждый боец по очереди сделал по пять хороших ударов. Я хочу слышать, как они каждый раз будут кричать во все горло. Вперед! Шевелитесь!
Он заставлял их упражняться и не сводил с них глаз до тех пор, пока не померк свет, а холмы на западе не начали отбрасывать длинные тени на лагерь. Воздух был наполнен шумом и ревом мужчин, выкрикивающих свои боевые кличи, когда они поражали цели. Макрон переходил от центурии к центурии, внимательно наблюдая за происходящим, иногда кивая в знак одобрения или вмешиваясь, когда какой-то несчастный человек, утомленный тренировками и многодневным маршем, оступался или наносил удар недостаточной силы.
– Какого хрена ты это делаешь? Это чертов парфянин, гребанного подонка ты должен зарезать, а не стоять и подмигивать ему.
– Макрон шагнул к человеку, которого он выделил, и встал перед ним.
– Еще раз. На этот раз попробуй на мне.
Пращник выглядел удивленным и заколебался, наполовину подняв меч.
– Ты что, глухой, а также еще чертов трус?
– Макрон закричал на него и ударил его кулаком по плечу.
– Бей, ублюдок!
Пращник сердито зарычал и взмахнул клинком, целясь острием в центр груди Макрона. Центурион успел вовремя среагировать и отклонился в сторону, когда лезвие меча скользнуло по его кольчуге. Он схватил левой рукой запястье мужчины, а правой нанес сильный удар по его щеке. Пращник упал, ошеломленный и беспомощный, а Макрон схватил меч и приставил острие к его горлу.
– Это случилось потому, что ты не попал в цель с первого раза и твой удар был слабым. В бою у тебя не будет второго шанса. Понимаешь?
Мужчина все еще моргал, пытаясь прояснить голову. Ему удалось кивнуть: - Да, господин.
– Если я тебя снова поймаю на том, что ты на тренировке все делаешь в пол силы, тогда твои яйца будут у меня на завтрак.
– Он высоко поднял меч, а затем вонзил его в землю рядом с головой пращника.
– Вот так. Теперь возвращайся в строй.
Макрон отошел в сторону, чтобы наблюдать за тренировкой остальных бойцов, и осторожно дышал, так как удар пращника все таки попал ему в грудь, и каждый вдох сопровождался резкой болью. Затем он увидел Катона, приближающегося со стороны штаба. Трибун был без шлема и доспеха, но на поясе висел меч. Будь они вблизи врага, Макрон нахмурился бы, но здесь, в холмах на дружественной стороне Евфрата, они были в полной безопасности. Тем не менее, подумал он, офицерам всегда
– Как идут тренировки?
– спросил Катон, как он присоединился к своему другу.
– О, не плохо. Иберийские копейщики хороши. Лучше, чем я думал. Конечно, они не сравнятся с настоящими солдатами, такими как наши легионеры. Меня беспокоят пращники.
– Что с ними не так?
– Я знаю, что ты отобрал лучших из них, но они все равно не дотягивают до стандартов вспомогательных подразделений, к которым мы привыкли. Поэтому я пытаюсь разжечь в них огонь с помощью тренировок с мечами.
– И делаешь это хорошо. Я видел твою небольшую демонстрацию. Тебе повезло.
– Повезло?
– Он мог бы ударить тебя в живот и выпустить тебе кишки.
– Но он этого не сделал, - пренебрежительно ответил Макрон.
– Едва задел меня. Скорей у Плутона будет теплый денек, прежде чем какой-то рядовой завалит меня.
– Он рассмеялся, а затем поморщился.
– Верно, - кивнул Катон.
– Может, тебе стоит дважды подумать, прежде чем снова использовать эту уловку на тренировках. Мне бы не хотелось, чтобы тебя перекосило, или еще хуже тебя бы закололи, а потом мне пришлось бы рассказывать об этом Петронелле. Не думаю, что ее это обрадует.
Макрон сжал зубы.
– Ты даже представить себе не можешь но, тем не менее, надо отдать должное парню, который меня задел. Он был быстр.
Катон настороженно посмотрел на него.
– А может, ты просто не такой быстрый, как раньше?
– Чепуха все это. Я все еще в форме и могу с этим справляться.
– Конечно, ты справишься.
Катон оглядел пращников, как они тренировались в оттачивании нанесении колющих ударов по своим целям.
– Думаешь, ты сможешь сделать из них достойных бойцов, если мы окажемся в затруднительном положении?
Макрон усмехнулся и прижал руку к боку, чтобы надавить на ушибленные ребра.
– Ребята! Скажите трибуну. Что заставляет траву расти?
Пращники приостановили свои упражнения и подняли мечи.
– Кровь! Кровь! Кровь!
Макрон повернулся к своему командиру со счастливой улыбкой.
– Вот!
***
Через десять дней после того, как они покинули Бактрис, они достигли небольшого городка у подножия холмов, с которых открывался вид на раскинувшиеся вдоль Евфрата сельскохозяйственные угодья. Как обычно, Радамист с группой своих всадников поскакал вперед, чтобы договориться о размещении людей, о стойлах для лошадей и пополнении запасов колонны. Горожан заверили, что все это будет оплачено после прибытия основной колонны. Только когда припасы были собраны, Катон дал понять, что оплата будет произведена в виде векселя, подписанного и скрепленного его печатью, который можно будет предъявить в казначействе Антиохии.
Эта уловка не нравилась Катону, но она исключала возможность для городов, через которые они проходили, закрыть ворота перед лицом римлян в попытке сохранить свои запасы еды, вина и фуража. В любом случае, это был бы бесполезный жест, поскольку оскорбленная римская гордость потребовала бы не что иное, как взломать ворота и взять все необходимое с помощью меча. Ничего другого они не могли противопоставить, и не способность городов держать оборону, вынуждала их оказывать должное гостеприимство солдатам императора. Проще было представить горожанам свершившийся факт и избежать кровавых неприятностей. «Если повезет», успокаивал себя Катон, «они смогут вернуть большую часть стоимости реквизированных товаров у скупщиков, служащих наместнику Сирии».