Кровь вторая. Орда
Шрифт:
По лицу Райс катились горькие слёзы, обида душила. Единственный человек, без которого, она уже не представляла свою будущую жизнь, неожиданно её бросает, но зная Апити, которая в своих предсказаниях никогда не ошибается, приняла всё это, хоть сердце и разрывалось на части.
— Объясни, — потребовала Райс, всё же разревевшись.
— Да, ты, всё сама уже поняла, — ответила ей подруга, тоже неожиданно разревевшись.
Они обнялись и принялись мочить друг друга слезами. Наконец, Райс отстранилась, утёрла рукавом лицо и твёрдо заявила:
— Но ты же можешь ненадолго заехать ко мне
Апити тоже утёрла слёзы, задумалась. Опустив голову, она напряжённо о чём-то размышляла и Райс, отчётливо увидела на её лице нешуточную борьбу, проходящую в голове у белобрысой прорицательницы. Наконец, она тяжело вздохнула и согласилась:
— Ну, хорошо. Давай попробуем, но только ненадолго.
Райс тут же сграбастала её в охапку и потащила к выходу, где их уже дожидались сопровождающие лица, но выскочив на крыльцо довольная, тут же остолбенела. У открытых ворот, на конях, их ждал Шахран, а за ним эскорт в три тройки здоровых, как мужики, до зубов вооружённых, золотоволосых телохранительниц, судя по особой золотой росписи лиц, из личного отряда охраны мамы.
Особенность их росписи заключалась в том, что даже если бы они благодушно улыбнулись, чего Райс по детской памяти не припоминала, то всё равно, их морды казались злыми и свирепыми, а может быть становились ещё страшнее.
— А эти зачем? — недоумённо спросила царская дочь Шахрана.
— Сопровождение, — столь же недоумённо ответил ей евнух, — как же без него?
Райс, отпустив Апити, подошла к тройкам, взглянула на их одинаковые мужеподобные, уродливо страшные, из-за росписи и без эмоциональные маски лиц, больше похожих на материальное воплощение ужаса степей потустороннего мира и неожиданно вспомнила себя, до появления в этом Тереме.
С самого детства она их боялась, с того раннего, с которого, вообще, что-то помнила. Огромные, страшные, всегда молчаливые, они были неким детским пугалом, для всей малышни царского окружения и даже маленькая Райс, не была исключением. А теперь, она рассматривала этих боевых дев и не видела в них ничего пугающего для себя, а видела лишь воинов, притом судя по экипировке и выправке, воинов очень хороших.
Райс улыбнулась, лишний раз подтвердив сама себе, что она, действительно, сильно изменилась, за это время и изменилась в лучшую сторону, как она полагала, тут же дав себе обещание, что непременно, по приезду домой, выскажет огромную благодарность маме.
Отвлёк её от благодушных мыслей конь, осторожно подошедший к Райс и принявшийся тыкаться ей в спину. Царская дочь обернулась, и буря восторга, вперемешку со слезами, охватила деву:
— Ветерок, мальчик мой любимый, ты тоже пришёл за мной, не забыл, — запричитала она, обхватывая радостно топчущегося, то и дело вскидывающего головой коня.
Простившись со всеми обитателями Терема, исцеловавши друг друга, процессия двинулась в путь. Со стороны это выглядело примерно так. Впереди шествовала тройка всадников, Райс и Апити в белоснежных рубахах с длинными подолами, которые были, абсолютно, не предназначены для верховой езды.
Рубахи обычного, простого покроя, утянутые такими же белыми поясками, они ничем не отличались
Разница у этих наездниц была только одна. Рыжая не имела на своём коне ни седла, ни сбруи, управляя скакуном лёгкими прикосновениями и поглаживаниями. Белобрысая же, имела полное «конское вооружение», управляя своим конём поводом.
Между ними шествовал разодетый, как заморская птица, мужчина, не обладавший впечатляющими боевыми формами воина и по внешнему виду, в нём сразу узнавался чужеземец.
Замыкали процессию, три тройки здоровенных боевых бабищ, широченных в плечах, вооружённых с ног до головы. Одетых и обутых так, что сразу можно было понять их походную личину. Готовых в любой момент сорваться в боевую карусель, порубить на мелкие кусочки и затыкать стрелами, превратив в ежей, любого супостата.
В отличии от всех впереди идущих, боевые девы имели на головах шапки с длинным чулком от затылка до задницы, в который укладывалась коса, поэтому видеть золотой цвет волос боевого сопровождения, не представлялось возможным.
Передовая тройка шла не спеша, что-то бурно обсуждая, то и дело весело гогоча. Царская дочь, удивительным образом, быстро забыла о том чувстве, что посетило её при выезде из Терема, о тех изменениях, что с ней произошли, вновь превратившись в «царскую оторву», что была и раньше.
Не долгое общение с Шахраном, который беспрерывно, красочно рассказывал последние новости царского двора, не забыв собрать все сплетни с наиболее пикантными подробностями, быстро вернули Райс в атмосферу той, привычной жизни, которая её окружала, до того времени, как она попала в Терем.
Там же, между делом, она узнала, что некогда единственная, постоянная подруга Такамита, через год, как Райс отбыла на обучение, благополучно вышла замуж и отбыла в царство своего супруга, не то куда-то в лесные чащи, далеко на заход солнца, не то в горную страну на восход, но в любом случае пропала с концами, как выразился Шахран, «как в воду булькнула».
Временами, царская дочь неожиданно переставала смеяться, будто что-то вспоминая, опять становясь той, которой стала, но только лишь для того, чтоб некоторое время спустя, снова превратиться в прежнюю Райс. Причём, чем дальше они отъезжали от Терема, тем больше у неё начинали преобладать именно прежние замашки. Влияние Шахрана, было налицо.
Отряд боевых дев шёл следом, медленным шагом, строго по три. Ни разу не остановившись и не сломав ровный строй своей «коробки». Дрессировка их скакунов, поражала. Они шли чуть ли не в ногу.
Дело клонилось к вечеру, когда путешественники, пройдя полем, вошли в очередной лес. Углубившись, рыжая остановилась, поводила носом по сторонам и дав знак следовать за ней, направила своего Ветерка с дороги в чащу леса. Она, ещё увидев этот лес издалека, решила «выпендриться» перед всеми и похвастаться своим приобретённым даром находить места ночёвок. Опять из неё полезла прежняя «царска доча», всегда и во всём желающая быть «впереди оравы всей».