Кровь вторая. Орда
Шрифт:
Последний вопрос она проговорила медленно, растягивая звуки, казалось, пробуя каждое слово на вкус. Всем стало понятно, что именно этот, простой вопрос и есть самый главный, ответив на который, можно будет понять всю глубину угрозы, нависшей над тысячелетней степью и её устоями.
— Он не будет воевать степь, царица, — вновь ошарашила всех Апити спокойным, размеренным голосом, — он обезлюдит степь, по-другому, без оружия. Он настолько велик в своих замыслах, что даже все мы, вместе взятые, не стоим, пока, и ногтя его величия. Он будет завоёвывать степь миром и своим благим расположением,
В наступившей тишине, почти шёпотом прозвучал вопрос Райс:
— Что же делать?
Апити усмехнулась и заговорила с подругой, будто они одни сидели в бане и вели доверительную беседу, без посторонних:
— Одна надежда на тебя, рыжая. Тебе к тому времени, необходимо будет вырасти, а ещё лучше перерасти его.
— Может умертвить всю Дониктову орду?
— Исключено. По судьбе, он обязательно выскользнет и только больше обозлится, да, и знать будет о наших намерениях, и наверняка предпримет защитные меры.
— И кто же это может быть? Сам Даникта — вряд ли.
— А Уйбар? Он же, вроде, царского рода.
— Нет. Он достаточно высокородный, но в его величие я не верю, хотя амбиций не занимать, конечно…
— Девы, мы вам не мешаем? — неожиданно встряла в их, почти, интимный разговор Тиоранта, — а то, сложилось такое впечатление, что нас тут нет.
— Простите, царица, — встрепенулась светловолосая прорицательница и весело добавила, — это мы так, о своём, о девичьем.
— Я слышу, не глухая, — величественно и по-царски грозно отрезала Тиоранта, с некой обидчивой ноткой в голосе, — ну-ка, выкладывайте всё, что знаете…
Эта четвёрка, отгородившись от всех, прямо на пологах, ещё и выпив, закусив, проговорила до глубокой ночи. Говорилось там о многом, если не сказать обо всём. Конечно же, не могли обойти тему замужества Райс.
Перемыв косточки будущему суженному, разузнав о нём всё, что было ведомо молодым, от мест рождения, социального положения, до размеров его достоинства, Тиоранта выдала заключение:
— Вот, что, доча, надо тебе семью заводить и сына рожать. Нечего с этим затягивать. Быстрей нырнёшь, быстрее вынырнешь, по самую маковку нахлебавшись. Придётся нам с твоей жизнью поспешить.
— Да не люб он мне, мама, — взвилась Райс, — не желаю я страдать с ним всю жизнь, да несчастной становиться. Пусть он пока свободным побегает, успею.
Тиоранта с Русавой молча переглянулись и не с того, не с сего закатились в хохоте. Смеялись долго. До слёз и в голос. С катанием на пологах. Молодые сначала, скромно улыбались, смотря за бурной реакцией двух солидных, с виду, баб, то и дело пытаясь добиться от них «Что тут смешного?», а после не удержались и тоже залились.
Первой отсмеялась мама.
— Ох, и дура ты, доча, — заключила она, вытирая ладошками мокрые глаза и щёки, — а счастливая дура — это вообщ, е что-то.
И тут бабы закатились в новом приступе, но на этот раз, ненадолго.
— Ты, хоть, понимаешь, что значит быть счастливой? — просмеявшись в очередной раз, спросила царица.
— А что тут такого? — взъелась дочь, — любая баба мечтает быть счастливой. Любая хочет любить и быть любимой,
— Любая, да, только не такие как мы, — неожиданно грустно и устало проговорила Тиоранта, — любовь, счастье и слабоумие — одного поля ягода. Это любая, может себе позволить отупеть, и ничего, и никого не замечать, кроме своего любимого. Кидаться ради него в омут, вообще, уже ничего не соображая. Измазанная счастьем с ног до головы, будет, как умалишённая, с блаженной улыбкой пускать пузыри из носа, заглядывая любимому в рот и вылизывая ему задницу. Ты этого хочешь? Ты об этом мечтаешь?
Царица подскочила с полога к Апити и со злостью в голосе, указывая на «меченную» предсказательницу, буквально зарычала:
— Посмотри на неё. Если она не остановит себя в своих чувствах девичьих, то как прорицательницу, её можно будет похоронить. Притом даже следует прибить, как можно быстрее, чтоб не успела миру навредить. Она заметить не успеет, как отупеет, обабится и самое большое, что сможет, это при каком-нибудь поселении ворожить, где-нибудь в закуточке, для таких же дур, какой сама станет, если руки на себя не наложит, когда он её бросит, да по миру с детьми пустит.
Подвыпившая Тиоранта разошлась не на шутку. Оставив Апити с выпученными глазами сидеть, как прибитую, она опять принялась расхаживать, туда-сюда, эмоционально размахивая руками и продолжая свою уничижительную речь:
— Ты что же думаешь, у меня с твоим отцом счастья хоть лопатой черпай? Да, я готова придушить, этого мудака, собственными руками, но он был нужен, чтоб родить тебя и нужен до сих пор, как атаман степным ордам и как нетерпящий поражений полководец. Много ты его видела со мной в своей жизни? Да, ты наверняка, уже забыла, как он выглядит. У меня с ним изначально уговор был: он, кабель, не домогается меня, я, возвышаю его и поддерживаю. Но если он, тварь подзаборная, хоть вякнет против меня и моего веления, задавлю, как клопа и не поморщусь, что вонюч.
Она, видимо выкинув из себя всё накипевшее, успокоилась, перестала мельтешить перед одуревшими от всего услышанного девками и сев на полог, осушив очередную чашу залпом, хитро ухмыльнулась и уже заговорщицки добавила:
— Да, ты дочь за меня не переживай. Я от отсутствия мужской ласки не страдаю, а он, кобелюка, от женской, тем более. У него там, для этого, целая орда наложниц, со всего света натаскана. Вот, так и живём.
Закончила она, разводя руки в стороны. Но дочь переварив всю высказанное, тем не менее упёрлась:
— Мне учиться надо, а не по мужицкой ласке страдать.
Тиоранта посмотрела на неё мутным взглядом и прибила, все её вольные потуги:
— Тебе учиться надо, в первую очередь, жизни. Для того, чтобы стать Матерью для всех, надо самой, для начала, мамой стать, чтоб понимать, что это такое, И чем быстрее ты через это пройдёшь, тем быстрее приобретёшь опыт жизни, а это для тебя теперь, самое главное…
Для Райс, заранее был приготовлен отдельный шатёр, в который она забрала спать подругу. Улеглись молча. Каждой было о чём подумать. Апити, как слабая на алкоголь, уснула сразу, а вот Райс, до утра проворочалась. Задала мама загадку.