Кровь. Закат

Гладов Олег

– Папа, – сказал Кровник. – Все-таки Папа… Ты видел своего Папу?

– Да, – Шам улыбнулся.

– Где?

– Сначала я бежал по зеленой-зеленой траве, – сказал улыбающийся Шам. – Бежал-бежал и вдруг заметил, что лечу. Я полетел как перышко вверх, прямо к облакам. Я долетел до них и влетел прямо в них. И вдруг понял, что вижу, из чего эти облака сделаны. Из таких тонких-тонких волосков… бесцветных совсем… И я не только видел облака, я и сам тоже был таким облаком…

Кровник моргнул. Отпустил тонкую шею, торчащую из скафандра. Шам смотрел на него своими зияющими зрачками.

– Потом

я полетел еще выше. И вот тут я вдруг понял, что все происходящее – это обратная перемотка. Что меня просто толкнули когда-то, или бросили… или я сам выпал… в общем, случилось нечто, после чего я полетел вниз… а теперь перематывают обратно к началу, к моменту толчка, к началу падения – и я лечу вверх…

Шам показал глазами вверх:

– Просто я там ангелов видел… там – чуть выше облаков… они летели задом наперед… и тот свет… божественный свет, который всегда сопровождает явление ангелов смертному, он – этот свет – не излучался от их сущностей, а наоборот, впитывался в них… такое реверсивное сияние… очень завораживающее зрелище…

– Папа, – сказал Кровник.

– Да, – кивнул Шам. – Я полетел дальше, прорвал стратосферу как ситцевый пододеяльник и вылетел в открытый космос. Я вышел на орбиту. Я встал на порог нашего мира. И там был Папа. Там был мост, и на нем стоял Папа. В самом начале этого моста.

– В космосе?

– Ну, это уже не совсем был космос в обычном смысле этого слова… но да – в космосе…

– И он сказал, что кто-то со мной хочет поговорить?

– Он много чего сказал. Кроме прочего и то, что с тобой желают поговорить.

– Кто?

– Ну, поверь, мне непросто было его понять. Ведь все происходящее было прошлым и перематывалось на начало кассеты.

Кровник моргнул.

– А… – сказал он устало, – Ясно, ты был под этой херней из баллона, воняющей говном.

– И ты, – сказал Шам. – Ты тоже будешь сегодня именно под ней. Причем по собственной воле.

На лице Кровника проступило какое-то новое выражение.

Он покачал головой и отвернулся.

– Ты еврей? – спросил его спину Шам.

Кровник шел от него к столу с чемоданами.

– Ты еврей??? – заорал ему в спину Шам.

– Нет, – бросил Кровник.

– Папа сказал: «Спроси тогда его, почему он сделал обрезание».

Кровник остановился. Обернулся.

– Откуда я знаю про твое обрезание? – спросил Шам.

– А вот это странно, – сказал Кровник.

Он осмотрел мониторы у Шама за спиной:

– Ну не из сети же твоей?

Шам улыбнулся.

– Я уверен – совсем скоро там можно будет найти не только информацию о твоем обрезании, но и фотографию твоего обрезанного члена. И даже фотографию фотографии твоего обрезанного члена. Если я все правильно понимаю, то лет через двадцать любой придурок при желании сможет даже продать свою крайнюю плоть любому другому придурку с другого конца планеты. Так все должно было быть. По-другому просто неинтересно. И я все бы сделал для того, чтобы это было так. Чтобы без этого человек чувствовал себя ущербным, обделенным и неполноценным. А сейчас – нет. Такого в этой сети не найдешь. Сейчас это чистая территория. Маленький материк.

Маленький и безликий, как Антарктида на контурных картах. Он быстро заполняется, и мне он уже почти не интересен.

Шам смотрел на него, склонив голову.

– Я нашел новую сеть. Непонятную, запредельную систему. Систему, которую создали не люди и не для людей. И чтобы туда попасть, компьютер не нужен. Вернее нужен, но совсем другой. Вернее не компьютер вовсе.

Кровник молчал.

– Папа сказал, что у тебя будет Кнопка. И она – а это важно – она у тебя действительно есть. А значит и Папа стопудово был.

– Логично, – сказал Кровник и посмотрел через плечо на верстак: там, рядом с серым чемоданом и пакетом полным денег, стоял еще один чемодан. Он сделал несколько шагов и взялся за черную крышку с двумя длинными и глубокими царапинами.

Внутри была черная пластиковая панель, несколько разноцветных клавиш и нечто, похожее на подшлемник строительной каски. Длинный витой шнур шел от этого подшлемника и исчезал где-то во внутренностях чемодана. Матовая прямоугольная поверхность, напоминающая экран японского калькулятора. Четыре пустых разъема, словно четыре гнезда под наушники в корпусе радиоприемника.

– Да, – сказал Шам выглядывающий из-за плеча. – Да.

– Ты же сказал, что это не Кнопка, – подала голос Нитро, выглядывающая из-за другого плеча.

– Я??? – Шам ткнул себя в грудь. – Я никогда не говорил, что это НЕ Кнопка.

Он постучал себя по виску:

– Перемотай-ка назад свою кассетку. Кто угодно говорил, что это не Кнопка. Только не я.

– Это Кнопка, – сказал Шам. – Это и есть Кнопка. Только так они ее с дядей Мишей и называли. А то, что все знают как «кнопку» – это реальная чушь. Это рогатку детям подарили, и сказали, что она управляет всеми ракетами страны.

– Ох! – сказал Шам и погладил черный кейс. – Как же я ее хотел собрать! Все папины чертежи перерыл! Только папа не хотел, чтобы ее кто-нибудь собрал.

– Особенно ты! – подала голос Нитро.

– Точняк! – кивнул Шам. – Без нее этот газик вполсилы работает, а уж Кнопка с правильным газиком!.. А я прикинь, с этой херней самодельной, из электродов спаянной… ванну эту сделал в скате от «БелАЗа», хотел сымитировать это псевдо-поле, ну которое папа с дядей Мишей…

Шам покачал головой, придурковато улыбаясь. Потом заморгал и посмотрел на Кровника:

– Папа сказал, что мы должны усадить тебя в модуль, дать нюхнуть ПП-2 и с Кнопки пульнуть тебя туда. Он мне все объяснил.

– Вот так вот? – Кровник покачал головой. – Нюхнуть и пульнуть?

– Ага.

– Нет. Не хочу…

– Захочешь меньше чем через пять минут. Спорим?

– Нет.

– Блин! – Шам покачал головой. – Как всегда! Вещь, за которую я бы отдал почку и полпечени – нах не нужна долбану, которому она зачем-то досталась! Слышал о Ленинградском Эфире?