Кровь. Закат
Шрифт:
– Ясно же сказано! – передразнивая ее прогундосил белобрысый.
Ритка фыркнула.
Поздышев зашептал что-то Ливанову на ухо. Остальные мальчишки подошли поближе, стали в кружок, соприкасаясь лбами.
– Да ну… – сказал Ливанов негромко, – сейчас?.. Ротный сказал, что если еще раз засечет – башку оторвет…
Девчонки сидели, изогнув от любопытства шеи.
Мальчишки
– Короче, это… – сказал Ливанов. – В «машину времени» хотите сыграть?
– Что… Что это? – спросил Кровник.
– Рука, – ответил генерал.
– Чья, – спросил Кровник, – чья рука? Обезьянья?
– Моя, – сказал генерал. – Усохла просто.
– Твоя?
– Моя.
Кровник смахнул невидимый пот рукой:
– Фух. Это, конечно, все меняет. Ты знаешь – прямо от сердца отлегло.
Он смотрел в чемодан: потемневшая, ссохшаяся рука. Ладонь, тыльная ее сторона, сморщившиеся пальцы – словно сшитая из кожи плохой выделки детская перчатка.
Он перевел взгляд на левую руку генерала.
– Хочешь сказать, что это протез?
– Нет блядь! – сказал генерал, – Новая рука, вместо этой выросла!.. Конечно протез, Костя!
Он закатал рукав. Кровник увидел то место, где заканчивалась полимерная кисть и начинались стальные кости.
– Самый лучший. Японский. Тридцать килограммов уникальных золотых и серебряных изделий в обмен на это… Сплошное гидро, пневмо и электроника. Экспериментальный образец. Прямиком из Осаки. Техник по гарантии прилетает. Все пучком. Оно того стоило.
– Вижу… – Кровник подошел поближе и склонился над раскрытым чемоданом. Сдвинув брови, рассматривал шевелящуюся, потемневшую и усохшую, но действительно человеческую конечность. Та делала такие движения, будто собиралась саму себя почесать. Кровник вдруг улыбнулся и, присев на корточки, заглянул под стол. Влез под него с головой. Обратно он выбрался задумчивым.
– На батарейках она что ли? – спросил Кровник после достаточно продолжительной паузы.
– Нет, – сказал генерал. – Все на самом деле настолько просто, что даже рассказывать почти нечего.
– Я бы послушал…
– Меня укусили, – генерал опять потянулся к линейке и легонько постучал ей себя по левому металлическому трицепсу. – Вот сюда, прикинь…
– Тебя укусили?..
Линейка вернулась на место.
– Да, – Черный положил локти на стол и сцепил полимерные пальцы с живыми. – В Ленинакане, в восемьдесят восьмом после землетрясения… Представляешь – погибших двадцать пять тысяч человек… по всей Армении… Они туда со всего Союза хлынули на запах… Мы составы с донорской кровью охраняли, все подозрительные места прочесывали, под землю спускались раз по десять на день… В бомбоубежище это случилось… Полезли они из дыр в стенах как тараканы. Мясорубка началась. Мы отходить стали, бо лезут и лезут же… Короче, отрезали они нас от выхода, проводника нашего армянского в клочья… Патроны у меня закончились. Достал я нож. Тут-то эта тварь
Генерал протянул руку, взял линейку и махнул ей так, словно сгонял с левого плеча невидимую муху.
– Я ему в глазницу саданул, так что клинок из другого глаза вылез. Вырвал нахер ему нос вместе с куском черепа… Куда ж ему деваться?..
Генерал покачал головой:
– Разжал он челюсти и упал.
– А рука отпала? – спросил Кровник. – Да? Как хвост у ящерицы?
– Нет, – сказал генерал. – Нет. Я ее сам ампутировал, тем же ножом. Сразу же рубанул повыше укуса…
– И ты хочешь сказать, что ты после этого не стал нелюдем, так?
– Не стал, – генерал рассматривал линейку. – Хотя иногда мне кажется, что лучше бы стал.
– А иногда кажется, что и стал, – сказал генерал, подумав, вытащил из кобуры наградной ПМ и, перехватив за ствол, аккуратно вставил его рукоятью в сморщенную обезьянью лапу.
Ссохшиеся пальцы с треснувшими ногтями жадно обхватили вороненую сталь. Кровник услышал щелчок, означающий, что пистолет снят с предохранителя. Увидел, как ствол сместился чуть в сторону и оказался направленным ему в грудь. Как указательный палец лег на спусковой крючок.
– По врагам Родины! – заорал Черный, потрясая кулаками. – Огонь!
Они покрасневшей от возбуждения озирающейся толпой переместились к турникам.
– То есть обязательно стоя? – громким шепотом спрашивала Маринка. – Или можно лежа?
– Мы только стоя пробовали, – терпеливо объяснял Ливанов.
– Десять раз присесть? – взволнованно Ритка. – А может можно просто десять глубоких вдохов?
– Кстати, может все-таки сидя лучше будет? – вставила свои три копейки конопушка.
– Так! – прервав всех взмахом руки, сказал Ливанов твердо. – Повторяю последний раз, и больше не буду отвечать ни на чьи вопросы, ясно?
Все кивнули. Ливанов сжал правую кисть в кулак и выставил на обозрение свой указательный палец:
– Первое. Нужно десять раз присесть. На выдохе приседаешь, на вдохе встаешь. Дышать нужно изо всех сил. То есть глубоко. Второе…
Ливанов продемонстрировал всем два пальца своей правой руки:
– Прислоняешься к стене или, например, к турнику…
Ливанов кивнул в сторону ближайшего турника. Все внимательно осмотрели эту П-образную конструкцию.
– Третье: двое давят тебя со всех сил в грудь. Прямо в сердце.
– Все, – сказал Ливанов, – попадаешь в прошлое.
– Только в прошлое? – Маринка разочарованно скривилась. – А в будущее? Я, например, в бу…