Кровавая ассамблея
Шрифт:
Послышался звонкий хлопок, с каким Катерина врезала кулачком себе по ладошке.
— Есть! — воскликнула она. — Круто ты его обломал!
Горячий парень Кристоф, его сестра-лисица и я вместе с ними одновременно посмотрели на нее с одинаковым недоумением. Катерина сразу опустила руки и скромно потупилась.
— Извините, — сказала она. — Я вас прервала. Продолжайте, продолжайте…
Должен заметить, речь моя Кристофу совсем не понравилась. Не такого развития событий он ожидал. Я даже подумал было, что горячая юношеская кровь совсем затмит ему разум, и в приступе гнева он окончательно утратит способность
Но этого не случилось, хотя тяжелое прерывистое дыхание молодого человека и его разъяренный взгляд говорили о том, что именно этого он и желает. Но к чести его все же стоит заметить, что разум у него взял верх.
— Вы изволите прикрываться делами службы? — прорычал он глухо. — Что ж, сегодня я не стану вас отвлекать от ваших обязанностей. Но завтра на рассвете вы можете встретить меня на дороге у Волкова поля. И можете не беспокоиться: надолго я вас не задержу. Мне хватит и двух минут, чтобы проткнуть вас, сударь!
— Не могу не ответить вам тем же, — со смешком отозвался я. — Итак, до завтра, молодой человек! — Я повернулся к его сестре и коротко поклонился одной головой. — Сударыня…
Девица-лисица посмотрела на меня несколько испуганно. А потом схватила брата за рукав.
— Папеньке это точно не понравится! — пробормотала она.
Отвернувшись от них, я продолжил свой путь вкруг особняка. Катерина шла рядом, но не успели мы сделать и десятка шагов, как за спинами послышался торопливый топот. Я резко развернулся. Нас догонял Кристоф. В нескольких шагах он остановился и поднял руку.
— Эта… — сказал он, потрясая пальцем. — Забыл совсем… Имя?! Как ваше имя, сударь?! Не могу же я драться с вами, не зная вашего имени! Вдруг вы этого даже не достойны?
— Алексей Сумароков, камер-юнкер, — со льдом в голосе ответил я. — Вам не о чем беспокоиться, юноша, с вами скрестит шпагу дворянин из весьма древнего рода.
— Сумароков, — повторил Кристоф, словно пробуя на вкус мою фамилию. — Из Московских Сумароковых?
— Новгородских, если изволите, — терпеливо ответил я. — Вы удовлетворены? Извините, у меня еще дела!
— Бывал я в Новгороде! — кивнул Кристоф. — Не могу сказать, что мне там слишком понравилось.
— Вы просто не в тех местах бывали, — пояснил я. — А сейчас позвольте откланяться.
Отвернувшись, мы с Катериной продолжили свой путь. А неугомонный Кристоф все же крикнул нам вслед:
— Мое имя Кристоф Завадский! Завадский, сударь!
— Да поняли мы уже! — бросила ему в ответ Катерина, даже не повернув головы. И негромко добавила: — Вот зануда припадочная…
Мы прошли стену особняка до конца и свернули за угол. И взору нашему сразу предстали несколько шатров колоссальных размеров, расставленных на кажущемся бескрайним зеленом поле. Было их семь или восемь, но сосчитать в точности не представлялось возможным, потому что они закрывали друг друга. Внутри этих шатров находились столы, и цепочки лакеев в шикарных ливреях сновали туда-сюда с подносами на растопыренных пальцах.
Звенели бутылки и бокалы, звякали ножи и вилки. Мимо нас то и дело проносили огромные блюда с различными фруктами: яблоками, грушами, сливами. Но кроме привычных плодов были здесь и даже апельсины с ананасами,
Горячих блюд пока не выносили — наверняка их будут подавать, когда все гости соберутся и рассядутся. Впрочем, времени до этого часа оставалось уже не так много.
— Нормальная такая вечеринка, — заметила Катерина. И подергала меня за рукав. — Слушай, Алешка, а чего ты взъелся на этого мальчишку? Ну предложил он мне сыграть с ним в серсо — и что с того? Не убивать же его за это!
— Я просто напомнил ему о правилах приличия, и только лишь, — ответил я. — Никто не заставлял дурака бросать вызов.
— И что теперь? Завтра ты убьешь его?
Я повернулся к ней и, наверное, впервые за этот вечер взглянул ей в глаза. В отчаянно карие с голубой окантовкой глаза, в которых так и хотелось утонуть.
— Это дуэль, — пояснил я. — Либо я убью его, либо он убьет меня. Кто знает заранее, как все сложится? Нынче подобное сплошь да рядом случается.
— И ты говоришь об этом вот так вот спокойно?! — изумилась Катерина. — И тебя ничуть не страшит мысль, что, возможно, завтра тебе придется умереть? Или убить этого… сопляка?
— Ну отчего же не страшит? Очень даже страшит! — честно признался я. — Но что ты хочешь от меня, Катенька? Чтобы я побежал извиняться перед этим наглецом?
Катенькой я назвал ее совершенно случайно — как-то само собой вырвалось. И мне понравилось, как прозвучало это имя из моих уст. «Катенька»… Нежно так, как котенка позвал.
А Катерина, похоже, не обратила на это внимания. Или сделала вид, что не обратила.
— Не обязательно извиняться. Но и колоть друг в друга шпагой тоже нет нужды. Поговорите, выпейте пустырника. Можно и просто… на кулаках подраться! Морду набить, так сказать.
— Морду? — я нахмурил брови. — Да что ж мы — в кабаке в пьяном угаре, али смерды какие? Голь перекатная? Они потому морды друг другу и колотят, что им запрещено шпагами владеть. А ежели шпаги у них были, то давно бы друг друга перерезали.
С нервным смешком я покачал головой.
— Тоже скажешь — «морды бить»! И представить себе не могу, как я скажу ему: «А давай, Кристоф, не на шпагах биться, а морды друг другу колотить станем!» Вот смеху будет!
Сказал я это, а сам вдруг подумал, что неплохо было бы, если бы Ванька Ботов и Мишка Гогенфельзен тогда не шпагами махать начали, а просто по сусалам друг другу кулаками наколотили — и весь сказ! И не метался бы Ванька сейчас в бреду горячечном в казармах лейб-гвардии Преображенского полка. В крайнем случае нос бы сломанный лечил.
— А если завтра Кристоф в тебя шпагой удачно ткнет? — не унималась Катерина. — Если ты завтра помрешь? Мне-то что делать прикажешь?!
Я слегка опешил.
— Да как же я могу тебе приказывать, Катерина? — пробурчал я. Хотел снова назвать ее «Катенькой», но язык в этот раз не повернулся. — Но ежели что случится со мной, то можешь оставаться в моем доме, покуда память к тебе не вернется. А там, глядишь, и вспомнишь, где родня твоя живет. И Гаврила тебя к ним вмиг доставит.
Мы оба на некоторое замолчали, наблюдая, как суетятся вокруг многочисленные лакеи, ловко огибая нас с подносами на пальцах. Потом Катерина сказала невесело: