Кровавая ассамблея
Шрифт:
Глава 3
Что сталось с Академией чародейства
Где-то в отдалении лаяли собаки, целая свора. Они надрывались аж до хрипоты, до сипа, гремя цепями и явно страшась заглянуть за ограду.
Они чуяли чужака. Еще поговаривают, что собаки неплохо чувствуют магов. Специально этот вопрос никто не изучал, но я бы сильно удивился, если бы это было не так. В моем имении каждый пес трусливо поджимает хвост, когда я прохожу мимо. В детстве я не понимал, почему это происходит, и даже обижался, когда огромные волкодавы, поскуливая в страхе,
Разбираться с этим тогда я не стал, и попросту переключил свое внимание на котов. Наверняка они тоже чувствовали, что я несколько отличаюсь от обычных людей (от своих многочисленных сестер, например), но было им на это глубоко плевать. Котов гораздо больше занимают свои собственные интересы, нежели магические качества какого-то там человечишки…
Деревня оказалась небольшой, и уже скоро мы с Фальцем вышли за околицу. На всем пути нам так никто и не встретился, что было совсем не удивительно — стемнело уже окончательно, белый рогатый месяц света источал немного, а густая россыпь звезд, которые здесь были на удивление яркими, подернулась набежавшими облаками. В окнах домов горел свет, и иногда мелькали тени. В амбарах ворчали коровы, порой взвизгивали свиньи, и тогда начинали возмущенно кудахтать и куры. Но длились такие перебранки недолго, быстро сходили на нет и снова вокруг наступала тревожная тишина.
Сразу за околицей начинался большой луг, при дневном свете наверняка пестрый от цветов, но в ночи казавшийся тоскливо-черным, лишь с редкими серыми крапинками каких-то особо ярких растений. Мы стояли на вершине округлого холма, а луг простирался далеко вниз, куда-то в темноту, в которой непрерывно что-то тихонько звенело и стрекотало.
Заметив, должно быть, что я замешкался, Фальц легонько подтолкнул меня в плечо.
— Вперед, аспирант! У нас не так много времени. «Тайную тропу» открыть — это вам не трубку раскурить…
«Тайными тропами» среди магов принято называть особые пространственные коридоры, позволяющие моментальным образом перемещаться из одной точки империи в другую. Далеко не всякий чародей способен открыть такую «тайную тропу», и далеко не во всяком месте.
На грешной земле нашей есть вполне определенные места, где линии пространственных связей истончились, ослабли, и теоретически были способны на какое-то короткое время разорваться, прежде чем срастись вновь. Зная местонахождение такой «тайной тропы» и проведя в этом месте определенный ритуал, можно было проявить «тропу» в нашем мире и использовать ее для перехода в заранее намеченное место.
Но именно на этом моменте обычно и возникали сложности. Если провести ритуал и проявить «тропу» смог бы даже весьма средненький чародей, едва-едва ухвативший самые азы пространственной магии, то наметить точный маршрут для такой «тропы» и открыть для нее выход в точке назначения — тут уже требовалась особая квалификация.
В узких кругах подобных магов так и называли: тропуны. Они ведали «тайные тропы», могли отыскивать их, открывать и задавать маршрут, позволяющий провести путника в желаемое место.
Тропунов было немного. Пожалуй,
При прежнем императоре, Алексее Петровиче, первом по счету, чародеев жаловали. При дворе они высокие должности занимали, сущность свою не скрывали и даже академию собственную заимели, куда приглашали на обучение молодых людей со всей империи, в ком находили хоть какие-то зачатки чародейских качеств.
Царствование Алексея Петровича выдалось долгим и мирным, академия чародейства при нем процветала, и выпускниками ее в те годы были такие столпы магии как граф Кайсаров, или Вениамин Огарков, или даже сиятельный князь Ростовский.
Но государь-император Алексей Петрович скончался от странной болезни, поразившей все его члены одновременно. Она обездвижила его и приковала к постели, не способного не то что слова произнести — и вдохнуть-то полной грудью ему было тяжко. Так и отдал богу душу, дыша часто-часто и непрерывно обливаясь липким потом. Так при дворе поговаривали, во всяком случае…
А потом на престол взошел нынешний император Михаил Алексеевич — человек горячий, вспыльчивый и склонный к весьма скоропалительным решениям. В общем, молодой очень. Ведь было ему тогда всего девятнадцать годков отроду. И притихла земля российская в ожидании грядущих перемен.
Отгремели пушки на Петропавловской крепости. Вот тут-то и начались для чародеев тяжелые времена! Не прошло и месяца, как академию прикрыли. Сначала просто было объявлено, что империя больше не может позволить себе столь бессмысленные траты. Здание опечатали до дальнейших распоряжений, преподавательский состав сняли с довольствия, а слушателям объявили, что они могут отправляться по домам.
Первое время еще никто не разъезжался. Изо дня в день юные маги являлись на площадь перед академией, в надежде, что сюда вот-вот явится вестовой от императора и объявит о произошедшей ошибке и возобновлении работы академии.
Ан-нет! Случилось все в точности до наоборот. Сразу же после того, как ведение всех внутригосударственных дел было поручено светлейшему князю Черкасскому, сюда нагрянула рота солдат и в мгновение ока очистила площадь. Кто не пожелал уходить по-хорошему — были арестованы, и дальнейшая судьба их была туманна.
А потом магия и вовсе была объявлена вне закона. По всей империи были сформированы отряды так называемых «охотников на ведьм», в основном из простонародья, но возглавляли их, как правило, люди из всякого рода мелких чинов и разорившихся дворян. За каждого пойманного чародея светлейший недурно платил, так что за несколько лет такого рода охота успела превратиться в весьма доходное ремесло.