Кровавая гостиница
Шрифт:
– На помощь!.. Жервеза! — вскрикнула, обезумев, Дениза и отступила в альков, [27] прикрываясь занавеской.
– На помощь? — захохотал бандит. — Откуда же она к тебе придет? Жервеза на свадебных гуляньях, так что ждать помощи не от кого!
– От Бога! Он всегда защищает несчастных и мстит за безоружных, оказавшихся во власти разбойников!
– Ну что же! Пусть он защитит тебя! — вскрикнул негодяй, вырвав занавеску из рук девушки, и вдруг отступил, преисполненный ужаса…
27
Альков —
Во мраке алькова стояла фигура с бледным лицом и в белой одежде.
– Проклятие! Это сон! — прошептал Жозеф, протирая глаза и опускаясь на стул. — О нет! Я не сплю и не брежу. Это мальчик торговца!
Действительно, это был тот самый ребенок. Разбуженный шумом борьбы, он встал на детской постельке. Его блуждавший взор остановился на сыне Агнессы Шассар. С минуту дитя не могло оторвать неподвижных глаз от злодея, но потом его детское личико исказилось от ужаса… Увидев Денизу, упавшую в обморок, он кинулся к ней и стал поднимать ее, схватив за шею и умоляя:
– Скорей! Скорей! Спаси меня! Возьми меня на руки!
Сестра Филиппа, очнувшись благодаря этому голосу, поднялась. Мальчик продолжал взывать к девушке:
– Бежим! Я не буду кричать! Выпрыгнем в окно! Это он! — говорил ребенок, указывая на Жозефа. — Один из троих! Они убьют Антима!
– Антима? Ты сказал Антима?
– Да, Антима, моего друга, я шел с ним из Валенкура…
– Из Валенкура!..
Ребенок спрятал личико на груди Денизы. Все его тело дрожало.
– Была ночь… Небо гремело… Антим нес меня до самой гостиницы…
– Антим? Антим Жовар? Торговец?.. — спросила кружевница, задыхаясь от волнения.
– Не знаю. Он вел меня в Вогезские горы, к маменьке…
– К маменьке? А как ее имя?
– Я больше ничего не помню. Я весь промок и крепко уснул на кухне, у печки…
– А как же тебя зовут, мой милый мальчик?
– Меня зовут Жорж.
– Жорж!
Дениза приподняла дитя на руках, ее глаза ослепили горячие слезы. Растрепанная, полуодетая, обезумевшая от восторга, она повторяла:
– Жорж! Это мой Жорж! Небо вернуло мне его! Вот же они, эти шелковистые белокурые волосы, которые я целовала, когда он еще лежал в колыбели. Высокий лоб, как у его дорогого отца… Боже мой! Боже мой! Какой же ты милостивый! — приговаривала девушка, вытирая слезы.
Дениза молилась, смеялась и плакала.
– Я люблю тебя! Я люблю тебя! Ничего не бойся! Я — твоя мать! Тебе никто не причинит зла!
Мать покрывала поцелуями и слезами невинное существо, которое инстинктивно отвечало на ее ласки. Кружевница, упоенная счастьем, совершенно забыла о Жозефе Арну. Бандит, поначалу ошеломленный появлением мальчика, их разговором с Денизой, рыданиями и безумной радостью матери, постепенно обрел твердость. Почуяв опасность, он украдкой окинул взглядом комнату. Мы уже говорили, что на стене висела сабля и два пистолета покойного сторожа. Пистолеты были не заряжены, но тяжелые медные
Трактирщик подкрался к стене. Произведенный им шорох привлек внимание Денизы. Прижимая к груди свое дорогое дитя, она повернулась и, указывая бандиту на дверь, воскликнула:
– Мой сын по милости Бога снова со мной. Уходите прочь! Я вас прощаю.
– То, что вы меня прощаете, вполне возможно, — прошипел он сквозь зубы. — Но я не прощаю этому скверному выродку!..
Жозеф снял со стены пистолет и взял его в руки за дуло…
– Берегитесь! — зарычал он, побледнев от злобы.
Но в следующий миг чья-то железная хватка остановила его. Кто-то обхватил его сзади и бросил на пол, прижав к полу коленом…
– Выкинь эту игрушку, разбойник! — скомандовал чей-то голос прямо над ухом злодея.
Тот попробовал сопротивляться, но тиски, в которых он был зажат, надавили еще сильнее. Жозеф Арну забился в конвульсиях и взревел от боли. Пальцы, сжимавшие пистолет, невольно раскрылись.
– Великолепно! Поздравляю вас! — раздался другой голос.
– Это мое ремесло, гражданин, но, надо признаться, и вы не безрукий…
– Да, есть еще сила, слава Богу! Но это все не то… Вот когда я арестовал бывшего кардинала, раскрыв дел об ожерелье, вот это было да…
Потом, обращаясь к трактирщику, неизвестный господин добавил:
– Как можно, гражданин! Такие действия по отношению к даме! Наденьте кандалы на этого господина, — приказал он своему помощнику. — Если он не будет благоразумен и вздумает бежать, то мне, к сожалению, придется всадить в него пулю.
Жозеф был побежден и позволил заковать себя в кандалы, не оказывая сопротивления. Когда все закончилось, господин проговорил:
– Теперь, я полагаю, будет не лишним и представиться. Гражданка Готье, я — Паскаль Гризон, главный агент парижской полиции, а это, — прибавил он, указывая на другого господина, — мой помощник Россиньоль.
Прикинувшись эльзасским купцом и приказчиком, два полицейских, по указанию Декади, проследили за старшим Арну до самой мельницы гражданина Обри, куда он препроводил новобрачных. На обратном пути его также преследовали, но, когда бандит исчез в замке, почтенные сыщики, потеряв его след, направились в Виттель, недовольные собой. Но вдруг, проходя мимо павильона, они услышали крик.
«Вы слышали? — обратился подчиненный к начальнику. — Дело не чисто: там, кажется, драка…» — «Надо проверить, — заключил Гризон. — Окна, словно нарочно, остались открытыми. Ну, вперед! Докажем, что гимнастика придумана не для одних только воров и мошенников…»
Дениза быстро одела ребенка и завернулась в мантилью.
– Мой брат, — умоляла она, — ради самого Бога, граждане, проводите меня к брату!
– Сейчас, гражданка, — ответил Паскаль, — не угодно ли вам оказать мне честь и принять мою руку? А вы, Россиньоль, — прибавил Гризон, — будьте начеку. Если этот злодей окажет вам сопротивление, влепите ему пулю в лоб, без всякого сожаления. Одним делом для палача будет меньше.