Кровавая луна

Ле Фаню Джозеф Шеридан

— Если вы полагаете, что для меня не существует разницы между секирой и алебардой, вы глубоко заблуждаетесь, мистер Морхауз, — звенящим голосом отчеканила она. — На стенах этой рыцарской залы не найдется ни одного предмета, который я не назвала бы вам. Если вы не желаете экзаменовать меня, то не потому ли, что вы один из тех имперцев, что до сих пор не могут простить американцам их разрыва с метрополией?

Казалось, неожиданная вспышка ошеломила его, но прошла секунда, и уголки его тонкого рта вновь дрогнули в улыбке. Только сейчас Джудит рассмотрела его лицо: словно величественный профиль с одной из монет, хранящихся в витринах Британского музея. Ему вполне подошли бы ратные доспехи из висевших по стенам. Густые черные волосы слегка вились, однако на висках

проглядывала благородная седина. В глубине души Джудит была вынуждена признать, что в жизни не встречала более красивого мужчины.

— Рыцарская зала? У вас есть чувство юмора, мисс Рейли. Mot juste [15] , справедливо замечено. Итак, против огня существует единственное средство — сам огонь. Скажите мне, какой смысл вкладывают летописцы в староанглийское bodkin? [16]

Несмотря на раздражение, Джудит не могла удержать улыбки.

— Ваш вызов трудно назвать достойным, мистер Морхауз. Естественно, в колледже мне приходилось раскрывать Шекспира. И даже перечитывать его по нескольку раз Bodkin не что иное, как кинжал.

15

Верно, в самом деле (фр.).

16

Шило (англ.).

— Неплохо. Ваш ответ вселяет в меня надежду мисс Рейли. Теперь поговорим об особах трона, не могли бы вы так же коротко, чисто по-американски, назвать их династии?

Джудит кивнула, не без гордости.

— Плантагенеты, Тюдоры, Стюарты. Йорки, Ланкастеры, Нормандская ветвь, Ганноверы — она с удовольствием, словно ослепительный жемчуг, бросала в него имена. — Саксонские короли, Даны и теперь Виндзорская династия. Да, мистер Морхауз, я хорошо знаю предмет. Пусть это будет нескромностью, но лучшего секретаря вам не найти.

— Я уже начинаю верить в это, моя дорогая мисс Рейли, — его глаза сверкали в сполохах озарявшего комнату пламени. — Могу я поинтересоваться, чем вызвано ваше увлечение: согласитесь, для дочери звездно-полосатого флага это достаточно необычные знания?

— Нисколько, — Джудит поразилась горячности своего возражения. — Меня всегда привлекала история. Как привлекала она Шекспира и многих других. И то, что я женщина, еще не значит…

— Об этом я не сказал ни слова.

Замечание прозвучало неожиданно сухо и жестко, почти как предупреждение. Джудит замерла, в очередной раз забыв упомянуть о своем родстве с сэром Уолтером Рейли. Кажется, в этом больше не было необходимости. Джеффри Морхауз вышел из-за стола, направляясь к двери. По собранности и сосредоточенности, с которой он двигался, можно было заключить, что решение принято. Однако Джудит обманывалась, полагая, что знает, каково это решение. Сердце потерянно застыло в груди. Она с тоской вздохнула.

— Если вы вызовете экипаж, я буду очень признательна вам, мистер Морхауз.

Он обернулся возле двери, нахмурившись. Продольные морщины на лбу придали его лицу еще более зловещее выражение. Глаза смотрели с недоброй холодностью.

— Зачем вам понадобился экипаж, мисс Рейли?

— Ну… — она замерла, не смея поверить.

Снова он рассматривал ее с присущим ему мрачноватым интересом. Пуговицы на твидовом сюртуке, мерцавшие в сумраке прихожей, теперь сияли, словно начищенные медали. Он выглядел словно король, сошедший с фамильного портрета.

— С Божьей помощью, — произнес он, — я согласился испытать ваши знания. Сейчас я собираюсь повесить на двери объявление для остальных претендентов, что место уже занято. Должен признаться, вы заинтриговали меня. В вашем возрасте трудно предположить интерес к подобным вещам и тем более — знания.

— По-моему, вы тоже не слишком похожи на историка в отставке, — в порыве счастья отважилась Джудит.

На лице Джеффри Морхауза не дрогнул ни один мускул.

— К сожалению, годы проходят быстрее,

чем нам того хотелось бы. И чем полнее мы используем отпущенное время, тем больше радости получаем от жизни. Болезнь моей жены требует постоянного внимания и заботы, этим объясняется мой уход из Исторического общества. Моя работа… — Он замолчал, словно решив, что сказал достаточно. Темные глаза снова впились в Джудит. — Мы не обсудили условия вашей работы. Жить вам предстоит в этом доме. Надеюсь, вы не будете возражать. У меня нет четкого графика работы, поэтому вы все время должны находиться рядом. Вас это устраивает?

— Если это необходимо…

— Это необходимо. Отдельная комната, общий стол. Диккенс — превосходный повар и отличная домоправительница. Уверен, что вы поладите. Ей нравится заботиться о красивых и молодых. Ваше жалованье будет десять фунтов в неделю. Этого достаточно?

— Десять фунтов… — по любым меркам это была удача.

Джудит едва могла говорить. При таких деньгах она в две недели заработает на дорогу домой. Она смущенно потупилась.

— Не стоит благодарности. Я выжму из вас все до последнего пенса. Кстати, вы пользуетесь пишущей машинкой?

Она отрицательно покачала головой, чувствуя, как в сердце шевельнулась искорка страха. Однако хозяин дома лишь улыбнулся, взявшись за дверную ручку.

— Хорошо. От стука у меня болит голова. Технический прогресс проходит вне стен этого дома, и для меня скрип пера предпочтительнее грохота шестеренок. Но учтите, что вам предстоит много писать под диктовку, разбираться в моих заметках и составлять мне аудиторию, когда очередная глава будет близка к завершению. Итак, все оговорено. Позвольте мне ненадолго отлучиться, и когда я вернусь, то постараюсь исправить столь нерадушную встречу. Думаю, нам не помешает глоток вина и легкий ужин.

С этими словами он скрылся в коридоре. Звук удаляющихся шагов затих. Джудит не находила себе места от возбуждения. В ожидании обошла залу, рассматривая развешанные по стенам доспехи, наслаждаясь теплом камина и размышляя об удаче, выпавшей ей в чужой стране. Хотя Лондон не был для нее чужим. Ей нравились его остроконечные шпили, узкие улицы — несмотря на холод, туман, завывания псов и странные лица в ночи.

Как странно!

Был ли игрой воображения этот призрак в ореоле свечи? Последствием потрясения, испуга? Каким же сильным должно быть потрясение, чтобы видеть несуществующие лица. Невероятно. И все же…

Продолжая размышлять над этой загадкой, Джудит обошла залу, прикоснулась к столешнице, окинула взглядом доспехи на стенах. Их угрюмый вид и воинственность отталкивали, напоминая о хозяине дома. При всей своей мрачности и надменности Джеффри Морхауз не был лишен обаяния — странное качество, если не сказать больше. Однако он был согласен дать ей работу, чего же еще? Какой смысл раздумывать о свершившемся?

Сполохи пламени плясали на стенах, отбрасывая уродливые тени на предметы мебели и до неузнаваемости искажая силуэт клыкастой головы вепря на противоположной стене. Джудит задержалась возле книжных шкафов. Их содержимое впечатляло не меньше, чем выбор, которому было подчинено все собрание. Невзирая на разнообразие титулов, переплетов, золоченых тиснений, на полках не было места для книг, так или иначе не связанных с историей Британии. Тома по геральдике, соколиной охоте, рыцарским посвящениям теснились бок о бок с мемуарами и биографиями коронованных особ со времен основания островной империи. Казалось, замерли стрелки часов. Джудит как зачарованная рассматривала открывшееся ей богатство. Кончики пальцев коснулись источенного переплета, с усилием извлекли обветшавший, пропитанный пылью веков фолиант. «Richard, Coeur-de-Lion». [17] Отважный герой крестовых походов. Для Джудит он воплощал романтический образ короля-воителя; защитника, который даже после поражения в сражении с Саладином…

17

Ричард Львиное Сердце (фр.).