Кровавая Роза
Шрифт:
Фульвио худел. Они следовали за королевским кортежем, свита же короля не оставляла после себя ни единой курицы, ни одного цыпленка. Вечно странствующий король вез за собой в обозе шесть тысяч дворян и двенадцать тысяч слуг (обойщиков, конюших, лакеев, погонщиков мулов и прочую обслугу).
Во Франциске I пробудился дух первых Капетингов, проводивших в походах большую часть жизни.
Наконец, двор остановился на несколько дней в Амбуазе. Разместив свою маленькую семью в гостинице, Фульвио и Зефирина, облачившись в парадные одежды, поднялись в замок. В платье из золотистой ткани,
Из осторожности было решено, что Фульвио, бывший противник Франциска I, смешается с толпой придворных и будет ждать известий от жены.
Подобная тактика не нравилась Фульвио, однако Зефирина была непреклонна.
– Моя дорогая дочь, какое счастье… А мы уже думали, что ты исчезла!
На виду у всего двора Франциск I раскрыл объятия Зефирине, словно блудной дочери. Молодая женщина смотрела на своего короля. Заключение состарило его. Смех утратил беспечную веселость. Карие глаза с грустью смотрели на мир. Франциск I страдал, но был по-прежнему великолепен; камзол его был сплошь расшит золотом и усеян драгоценными камнями, из-под камзола виднелась богато вышитая черная шелковая рубашка, на боку висела шпага в белых бархатных ножнах.
Под завистливыми взглядами придворных Франциск I увлек Зефирину в сад, раскинувшийся над Луарой.
После того как он рассказал о себе, о неудавшемся побеге – со смехом, об освобождении, о вечном поединке со своим «братом» Карлом V, король пожелал узнать, что произошло за это время с Зефириной.
Она поведала ему о своем путешествии, очаровала его описанием королевства инков, рассмешила рассказом о толстом Генрихе VIII и плавно перешла к своей встрече с мужем, князем Фарнелло Ломбардским.
К ее удивлению, Франциск I подтвердил, что «был бы весьма рад, если бы Зефирина представила ему своего дорогого мужа». Со времен Мариньяна и Павии много воды утекло.
К королю приблизился Анн де Монморанси. Он и Зефирина холодно приветствовали друг друга. Он все еще считал ее выскочкой, Зефирина же по-прежнему не терпела зануд. Присутствие Монморанси напомнило кое о чем королю. Он наморщил свой длинный нос.
– Анн… Где Миньон?
Зефирина знала, что король так называл свою сестру Маргариту. Забывшись от радости, она воскликнула:
– А разве ее королевское высочество здесь?
– Ее величество королева Наварры! – уточнил, улыбаясь, Франциск. – Да, Миньон проездом из своих владений решила навестить нас… и мадам моя сестра не одна! – добавил он лукаво.
– Зефирина, милая Зефирина… какой приятный сюрприз!
Королева Маргарита Наваррская подбежала к подруге и нежно обняла ее. Месяц назад в Сен-Жермене она родила дочь, маленькую Жанну [187] . Как и все матери в мире, она гордо показала ее Зефирине.
187
Жанна д'Альбре, в будущем мать Генриха IV.
Ко всеобщей неожиданности, Маргарита, поэтесса и педант, с упоением возилась
Заглянув в колыбельку и полюбовавшись юной принцессой, Зефирина выпрямилась; сердце ее неистово билось. Она ожидала, что королева Наварры сообщит ей о другой маленькой девочке.
Зефирина, ни жива и ни мертва от страха, кусала губы, ни решаясь прервать болтовню Маргариты.
Не сознавая своей жестокости, королева Наваррская рассказывала о своих придворных дамах, о своем дворе в По, о поэтах и протестантах, которых она принимала у себя, о своем супруге, прекрасном Анри, умелом, храбром военачальнике и отважном воине, в которого, казалось, она была сильно влюблена.
Зефирина так ослабела, что была вынуждена прислониться к спинке кресла. Раз Маргарита ничего не сказала о Коризанде, значит, случилось какое-то страшное несчастье.
Слуга Сильвиус принес государыне часослов с прекрасными миниатюрами. Прервав приветственные излияния Сильвиуса в адрес княгиня Фарнелло, Маргарита прошептала ему на ухо несколько слов. Сильвиус быстро вышел.
– Мадам… – прошептала Зефирина. – Я готова услышать любую правду, пусть даже самую страшную!
И не выдержав душевного напряжения, она упала к ногам Маргариты. Рыдая, она целовала край платья королевы.
– Полно… Успокойся, – заговорила Маргарита, гладя золотые волосы Зефирины. – Не волнуйся, разве так готовятся к встрече с дочерью?
При этих словах Зефирина невидящим взором взглянула на Маргариту, и по ее щекам заструились слезы. Улыбаясь, мадам Маргарита указала на маленькую дверь, скрытую гобеленом. Сильвиус только что откинул ковер, чтобы пропустить маленькую девочку с большими зелеными глазами и длинными золотистыми волосами. Настоящая куколка, малышка, путаясь в длинном платье с фижмами, заковыляла к матери.
– Коризанда! – воскликнула Зефирина, протягивая руки ей навстречу.
– Она похожа на вас как две капли воды, дорогая, – заявил Фульвио, глядя на дочь.
Эмилия хорошо позаботилась о девочке. Она без устали рассказывала Зефирине о жизни Коризанды при Наваррском дворе. Маргарита обожала девочку, она сдержала слово и заботилась о ней, как о собственном ребенке. Сильвиус был само снисхождение по отношению к «бедной сиротке». Никто не сомневался, что Зефирины больше нет в живых.
Счастье, как и несчастье, никогда не приходит одно: великодушный король Франциск особым указом вернул Зефирине земли и поместья, замки Багатель и Сен-Савен, разоренные и пришедшие в упадок со времен битвы при Павии, а затем еще более захиревшие после смерти маркиза Багателя, отца Зефирины.
– Тогда я была очень несчастна, – произнесла Зефирина, глядя на мощные башни Сен-Савена.
Она только что вступила во владение своими поместьями и сейчас стояла, опираясь на руку мужа.
– Ты меня радуешь! – насмешливо заметил Фульвио.
– Именно поэтому я и была несчастна! – с улыбкой ответила Зефирина.
– Мой выкуп! – проговорил Фульвио.
– Здесь умерла от яда моя мать, отравленная доньей Герминой…
– Не думай больше об этом, радость моя.
Фульвио был прав; они обосновались в значительно менее мрачном замке Багатель.